схемой лечения, то на Всеволода Алексеевича.
–?Друг мой, ты уверен, что у тебя всего лишь острая гонорея, а не, к примеру, третичный сифилис? Потому как первая, насколько я помню, на интеллект особо не влияет, в отличие от второго.
–?Сева, но что же делать, что же делать?!! – возопил Соколов с ковра, на коленях подполз к дивану и, обессиленно прислонившись к нему спиной, заплакал.
–?Фу! Тебе двадцать восемь лет! А ты плачешь, как маленький мальчик, из-за какой-то острой гонореи!
–?Я плачу из-за того, что я занимался половой еблей в санузле поезда! – тут же перестал плакать Сеня. – Никогда не женюсь! Все они – суки. И бляди.
–?А ты, поди, принц на белом коне?.. Так, не мешай мне пить, закусывая духовной пищей. Холодильник и софа в дальнем углу в твоём распоряжении… И не вздумай вытираться моим полотенцем, сопляк! – опершись на локоть, проорал Всеволод Алексеевич в спину помчавшегося на кухню Сени.
–?Северный!!! Я с такой девкой познакомился, отпад!!! – проорал ему в ответ уже грохочущий кастрюлями Соколов. – Только я её тебе не покажу. Я как только тебе кого-то покажу – всё. Они меня уже не хотят – они тебя хотят! Так что фигу тебе… Я сейчас кошу под высокодуховного юношу. Типа, на первом свидании не целуюсь, с места в карьер не совокупляюсь. Надо поближе узнать друг друга, акт физической любви сакрален и подобная хрень. Она вся так и млеет… Северный, а когда гонорея уже перестаёт быть заразной?
–?Гондон! – донеслось до Соколова.
–?Ты чего обзываешься?! – опешивший Сеня подбежал к дивану поближе, размахивая мокрыми руками.
–?Уйди, тварь неряшливая! – рявкнул Северный, прикрывая книгу от брызг. – Я не обзываюсь. Я рассказываю тебе, взрослому дяденьке, каковое средство является не столько барьерной контрацепцией, сколько способом предохранения себя и партнёрши от заболеваний и инфекций, передающихся половым путём. Кстати, где в поезде твоя голова была?
–?В отключке. Я был на конференции по аппаратам искусственной вентиляции лёгких и кардиомониторам. Ну и, там, прощальный банкет, и сразу на поезд, и в вагоне-ресторане…
–?Понятно. Продолжение банкета. За столиком – очаровательная фея, и Сеня уже достаёт свою волшебную палочку из штанин… Ты уже написал оду на это событие? – Всеволод Алексеевич отложил книгу, щедро отхлебнул из стакана, нахмурил брови и, откинув голову на подушки, с пафосом продекламировал:
–?Очень смешно! – обиделся Сеня. Но тут же завистливо заметил: – Крут ты, Севка, стихи ваять! Эх, мне бы так, экспромтом, на любую тему…
–?Это не стихи, балда! Это низкокачественное рифмоплётство.
–?Но как ты их молотишь! Ух… Не буду тебя со своей новой дамой знакомить.
–?Ты сперва гонорею вылечи, рыцарь! – засмеялся Северный и вернулся к книге.
–?Сева, кроме шуток, я так недоволен тем, что случилось!..
Всеволод Алексеевич понял, что Семён Петрович ему покоя не даст, встал с дивана, поставил книгу на полку и даже, кажется, ласково погладил её. Как погладил бы, наверное, любимую, уснувшую в спальне после любовных утех. Если бы у него была настолько любимая женщина, что ей бы позволялось засыпать в Севиной спальне-нише, не рискуя вызвать при этом его недовольство.
–?В этом основная проблема живых людей – они всегда чем-то недовольны. Ты недоволен тем, что подцепил спьяну гонорею, я недоволен тем, что ты отвлекаешь меня от хорошей книги.
–?Ну, ты, брат, сравнил!
–?Вот-вот! Именно об этом я и говорю. Люди всегда – всегда! – чем-то недовольны. Ты недоволен моим сравнением. А кто-то сейчас недоволен тем, что скончалась его любимая кошка. Или отошла в мир иной бездетная тётя, оставив домик в Тверской губернии почтительно здоровавшемуся с ней сельскому почтальону, а вовсе не единственному племяннику. Именно в это мгновение кому-то наступили на ногу – и этот кто-то недоволен. Недоволен и тот, кто наступил, – на него, видите ли, криво посмотрели. А кому-то минутой прежде сообщили результаты биопсии опухоли. «Простите, батенька, злокачественная…» И «батенька» недоволен. Причём недоволен не только результатами биопсии, но ещё и тем, как именно ему об этом сообщил врач. Кто-то прямо сейчас крайне недоволен тем, что ему паяльник в жопу суют…
–?Северный, это уже не модно!
–?…а кто-то недоволен именно тем, что совать паяльник в жопу – уже не модно. Люди всегда чем-то недовольны. Чего не скажешь о книгах или, например, о трупах. Собственно, это одна из причин, по которым я всё ещё не женился. Я постоянно был чем-то недоволен. Даже во время занятий любовью, я уже помолчу про после.
–?Сева, но чем можно быть недовольным во время занятий любовью?!
–?Чем угодно. Занимаешься ты, к примеру, любовью в поездном туалете. И даже получая некое сомнительное нехитрое удовольствие, ты недоволен тем, что стучат. Или ботинки жмут. И в голове твоей постоянно семафорит недовольная мысль: «Зачем я это делаю посреди чужого дерьма?!»
–?Не мог не укусить?!
–?Видишь? Вот ты и снова недоволен. Между тем я вовсе не кусал тебя, а просто взял самый близкий пример. Но если ты недоволен, то вот тебе другой: занимаюсь я, к примеру, любовью с прекрасной почти юной девой на белоснежных шёлковых простынях. И страшно недоволен идиотом, придумавшим шёлковые простыни, и толпой его последователей, вбивших себе в голову, что для секса нет ничего лучше, чем разъезжаться во все стороны при попытке зафиксировать ускользающую партнёршу. Недоволен чёртовой юной девой, которая ни хрена ещё не соображает в искусстве любви, но не хочет в этом признаться. И на мои ласковые прикосновения – по сути ещё прелюдию прелюдии – стонет и плачет, как будто её бьют о борт корабля, и симулирует оргазм. Который ещё не умеет симулировать. Потому что, для того чтобы симулировать оргазм, надо его хотя бы пару раз испытать. Что имеем? Я недоволен всем от и до. От простыней до девы. Ну, или от девы до простыней – как тебе угодно. Я даже своим оргазмом недоволен, потому что акт на шёлковых простынях был, по сути, так же механистичен и бездушен, как и твои экзерсисы в поездном санузле под перестук колёс.
Соколов всегда знакомил Северного со своими пассиями. Как будто похвастаться хотел. Причём не перед ним. А Севой – перед ними. И пассии тут же переключались на так расхваливаемого Сеней Всеволода Алексеевича. Если они были ничего себе, то… Нет-нет, ничего такого Северный себе не позволял. Если они были ничего себе, то Всеволод Алексеевич вполне мог позволить себе поддержать застольную беседу. Иногда девушки продолжали с Сеней встречаться, но лишь для того, чтобы: «Когда же мы ещё раз встретимся с твоим другом?» «Никогда!» – бурчал в ответ умный и благоразумный Сеня.
Но однажды Семёном Петровичем заинтересовалась девушка и сама вполне умная и благоразумная. Сеня тут же потащил её ужинать с Севой. И она не обратила на Северного никакого внимания!
–?Сеня, женись! Заведи детей. Эта Леся – именно то, что тебе надо.
–?Вот ещё. Никогда!.. Я – как и ты – никогда не женюсь!
–?Я никогда не говорил, что никогда не женюсь. Я просто никогда не женился – вот и вышло, что я не женат. А ты говорил, что никогда не женишься. Мысль изречённая есть ложь. Поверь классику русской поэзии. Я же, поскольку поэтического дара лишён, поработаю пророком: ты – женишься на этой девушке. И отчего бы тебе не жениться? Ты на двенадцать лет моложе меня – и значит, на двенадцать лет уживчивее. Она – самое то!
–?С чего ты взял? Это потому, что она не уставилась на тебя взглядом восторженного щенка?
–?Ну отчего же – не уставилась? Уставилась. Просто у неё хватило ума этот взгляд скрыть. Из чего я делаю вывод, что она умна. Умная женщина – большая редкость. Впрочем, как и умный щенок. Женись на
