2512. М. П. ЧЕХОВОЙ
6 декабря 1898 г. Ялта.
Милая Маша, третьего дня вечером я был на именинах у Варв<ары> Конст<антиновны>. Торжество происходило не в квартире, а в актовой зале. Танцевали, ужинали. Девиц и дам было несравненно больше, чем мужчин, было два попа, директ<ор> мужск<ой> гимназии. Тупиков за ужином, со свойств<енной> ему важностью, сказал длинную речь по моему адресу, после чего я дал себе слово уже больше никогда не ходить в Ялте на ужины. Была именинницей и учительница танцев. Вернулся я домой во втором часу, но всё же не успел поговорить с В<арварой> К<онстантиновной> о деле*. Она всё повторяла в каком-то именинном чаду, что получила от тебя письмо и телеграмму, но о деле говорить при посторонних было неловко. Вчера вечером я опять пошел. В<арвара> К<онстантиновна> обрадовалась мне, Манефа* — тоже; мы вспоминали именины и смеялись, потом зашла речь о тебе, о твоем перемещении в Ялту. В<арвара> К<онстантиновна> сказала, что как только попечитель округа Сольский приедет в Ялту, то она возьмет с него слово, что он зачислит тебя первой кандидаткой; и она скажет ему, чтобы он пришел ко мне с визитом. Что же касается теперешнего учителя географии Михаила Михайловича, то, по словам Варвары Конст<антиновны>, он выразился так: «Если понадобится, то я могу уступить место».
Одним словом, акции твои стоят высоко. Перевестись в Ялту нетрудно, служить в Ялте, конечно, приятно и удобно, но вот вопрос: захочешь ли ты расстаться с Москвой? Ведь переехать на зиму в Ялту значит навсегда сжечь корабли, навсегда расстаться с Малкиелями, Южиными, с московской толчеей. Правда, в Москве и около Москвы можно будет жить летом и на Рождестве, но уж тогда в Москве ты будешь не дома, а в гостях. Вот подумай, всё обсуди и решай. Согласно с твоим решением я и буду действовать. Можно и так решить: послужить в Ялте три года, поправиться, а потом опять в Москву. Впрочем, решай сама как знаешь, это твое дело.
Посылку получил. Но где же моя шелковая рубаха — синяя, полинялая? Я купил ее в Ницце, и она была крепкой, когда я уезжал из дому. Простыня хороша, merci bien.
Ты пишешь, чтобы в доме еще прибавить комнат*. Прибавлять поздно; но ведь и так много комнат. Внизу целых четыре. А если понадобится еще помещений, то мы выстроим флигель из керченского камня.
Сегодня идет снег — чуть-чуть. А деревья и трава всё еще зеленые.
Я писал Ване, чтобы он купил мне pince-nez. Скажи ему, если еще не поздно, что pince-nez должно быть небольшое, чтобы оно хорошо сидело даже на потном носу (то место, которым оно держится на носу, должно быть пробковое), и если не найдется подходящего у Махина, то пусть возьмет в Столешниковом пер. у Милька — и пусть извинит меня за беспокойство.
Мамаше передай поклон. Как она поживает? Скучает по Мелихове или нет?
Всем нижайший поклон. Будь здорова. Нового ничего нет, всё по-старому.
Сергеенко П. А., 8 декабря 1898*
2513. П. А. СЕРГЕЕНКО
8 декабря 1898 г. Ялта.
Милый друг Петр Алексеевич, благодарю тебя от всего сердца, обе книги получил* и прочел их с большим удовольствием. Вспомнить обо мне и прислать книги — это очень, очень любезно с твоей стороны; буду считать себя в долгу.
Ну, как поживаешь? Что нового? Я живу в Ялте, пробуду здесь, вероятно, все зимние месяцы; если уеду куда-нибудь, то не надолго и недалеко. Погода здесь порядочная, похожа она очень на наши теплые осенние дни в начале октября.
Будь здоров, крепко жму тебе руку и еще раз благодарю. Если найдется свободная минута, то черкни 2–3 строчки.
Чеховой М. П., 8 декабря 1898*
2514. М. П. ЧЕХОВОЙ
8 декабря 1898 г. Ялта.
Ну-с, начну с новости. Новость приятная, неожиданная. Не думай, что я хочу жениться и сделал предложение. Я не удержался, размахнулся и купил Кучукой. Купил ровно за две тысячи и уже совершил купчую, и на сих днях поеду туда уже как хозяин и повезу матрас и простыни. Дом из четырех комнат, татарской архитектуры флигель, кухня, сарай для коровы, табачный сарай, ключ, бьющий из скалы, дроги, весы, буфет, шкаф, два стола, дюжина венских стульев, диван, железная печь. Земли три десятины, виноградник, скалы, belle vue[62]. Море чудесное, песок. Итак, отныне я владелец одного из самых красивых и курьезных имений в Крыму. Там можно будет иметь корову, одну лошадь, одного осла, уток и кур. Зри мои письма* (сентябрь), относящиеся к Кучукою. Куплено имение за наличные, на нем ни копейки долга. Весь мой долг будет лежать тяжелым кирпичом на городской даче, всего тысяч десять долга или немножко меньше; процентов придется платить около 600–700 в год, с погашением. В сегодняшней моей покупке особенно было заманчиво то, что не нужно ремонта ни на грош и что цена ничтожная, баснословно дикая. Только о покупке пока не говори
На Аутке идут работы. Сегодня я был у начальника шоссейных дорог, и он сказал мне, что при расширении шоссе у нас не отчудят земли ни одного вершка и что казна на свой счет сделает нам подпорную стену и забор на стороне шоссе. Земская управа уже утвердила планы.
Я послал в «Неделю» рассказ*; сегодня пришел оттуда ответ: выслали мне 500 р. Сегодня опять жара.
Итак, никому не говори о моей покупке, а то, боюсь, попадет в газеты и начнут говорить, что я купил имение за сто тысяч. В Кучукое дом запру и возьму ключ с собой; сторож там не нужен. Для нового имения придется купить самовар и столовый сервиз (тарелки и вилки) — и держать здесь на случай приезда. Нужны и кровати подешевле, но это можно купить в Одессе. Погреба там нет, молоко же держат в кувшинах, погруженных в холодную ключевую воду, где-нибудь в ямочке около ключа.
К хозяйке моей* пришла очень красивая дама. Ну, будь здорова. Всем поклон. Если тебе не нравится, что я купил Кучукой, то не особенно волнуйся. Это не пропащие деньги; всегда можно продать, и притом с большим барышом, особенно когда пройдет железная дорога.
Купчую пришлют из Симферополя, где ее утверждает старший нотариус, — и тогда я пришлю тебе ее. В Кучукой едет со мной и Шаповалов.
