крупной дрожью бедро мистера Голдсмита. — А еще вот сюда. — Он показал чуть выше голеностопного сустава. — Колени не тронем, их потом сложно чинить.
— Проблем с воскрешением не будет? — поинтересовался Их Милость.
— Все пройдет отлично, сэр. Парочка заклепок соберет на место шею, подлатаем там и сям. Еще глаза нужно будет заменить: что-то они быстро начинают слезиться. Короче, из него получится первоклассная единица. Вы сможете ею гордиться.
— Что ж, весьма вероятно, — широко осклабился Их Милость, — Лучше бы ты вколол ему LD142 и довез, мм… единицу до предполагаемого места происшествия. Дай подумать… — Он сверился с настольным календарем. — Сегодня среда, проводимое коронером следствие в пятницу, и… Да, мы можем провести похороны в следующий вторник.
— Во вторник, сэр, — кивнул Гарри.
— А в ночь на среду можно будет уничтожить прежде поднятые единицы, ведь не стоит им и дальше разлагаться, верно?
Их Милость опять расхохотался, а Гарри позволил себе вежливо хихикнуть.
— Итак, приятель, — на этот раз Их Милость обратился к мистеру Голдсмиту, — в это же самое время ровно через неделю ты наконец-то начнешь приносить пользу обществу.
— Куда вы думаете его пристроить, сэр? — поинтересовался Гарри.
— Мы определим его носильщиком на станции Ватерлоо. Профсоюз железнодорожников собирается выдвигать требования по повышению заработной платы, и один голос против забастовки никоим образом не повредит. Так и сделаем. Уведи его, Гарри.
От страха делаются трусами. Но тог же страх может превратить тряпку в человека действия. Вид огромной ручищи, нацеленной на его горло, пробудил спящие в мистере Голдсмите рефлексы, заставившие маленького человечка вскочить со стула и со всех ног броситься к двери. До этого поведение мистера Голдсмита было весьма кроткое, поэтому стремительные действия застали врасплох и Их Милость, и Гарри, которые несколько драгоценных секунд лишь смотрели ему вслед в немом изумлении. А тем временем мистер Голдсмит выскочил в дверь и пронесся мимо Майны, которая, по-видимому, не была запрограммирована на действия в экстренных случаях, поскольку продолжала себе преспокойно печатать, игнорируя сумасшедшие вопли Гарри. Зато на маленького человечка яростные крики верзилы возымели чудотворное действие: он собрал все силы воедино и взлетел вверх по лестнице со стремительностью претендента на золотую медаль Олимпиады. Он ворвался в подвал, миновал растянувшиеся на полу единицы и был уже на пути к выходу, когда пораженный Морис обрел способность действовать.
Зайцем он удирал от двух кровожадных псов, ураганом взбежал по бетонному спуску в подвал и выскочил на пустырь. Болезненно-бледная луна играла в прятки со стремительно несущимися по небу облаками; в страхе и гневе взвыла черная кошка, когда мистер Голдсмит, оступаясь неловкими ногами на кочках и рытвинах, громыхая пустыми жестянками и банками, промчался мимо нее. Преследователи отставали футов на двадцать и теперь нагоняли его молча, ибо находились уже не на своей территории.
Мистер Голдсмит пересек булыжную мостовую, промчался под железнодорожной аркой и скрылся в узком переулке. Вот и подходящая дыра, куда он нырнул как раз перед тем, как преследователи появились из-за угла. Они остановились всего в нескольких шагах от укрытия. Голос Мориса напоминал шипение лишившейся обеда ласки:
— А маленький подлец-то улизнул.
— Далеко не уйдет, — принялся утешать его Гарри.
— Лучше вернуться, — скрепя сердце признал Морис. — Пусть Их Милость сообщит в Комитет военного планирования.
По звукам шагов мистер Голдсмит определил, что преследователи еще немного потоптались на месте и все же убрались восвояси. Лишь тогда он осмелился выбраться из дыры и устало побрел по переулку. Он долгое время блуждал, пугаясь и шарахаясь от каждой тени. В конце концов он выбрался на маленькую площадь и увидел на другой стороне церковь, вонзившую шпиль в ночное небо. Конечно же, двери были закрыты, но дышащее покоем здание всколыхнуло детские воспоминания; мистер Голдсмит преклонил колени на ступенях и тихонько заплакал, словно потерявшийся ребенок.
Тяжелые шаги заставили его насторожиться и вскочить, испуганно глядя на залитую лунным светом дорогу. К нему с величием фрегата под всеми парусами приближался рослый дородный мужчина. Словно звезды на бархате неба, мерцали серебряные пуговицы. Маяком надежды сверкала кокарда. Мистер Голдсмит с радостными восклицаниями бросился к своему защитнику. Вцепился в сильные шершавые руки, уткнулся в синий мундир и наконец смог вздохнуть с облегчением.
— И что на этот раз произошло? — спросил полисмен. — Опять мертвецы разговаривают?
— Еще как разговаривают, и их целые сотни! — Мистер Голдсмит даже стал заикаться, пытаясь убедительно донести до полицейского важные вести. На этот раз ему должны поверить! — Они опустошают кладбища. Нужно непременно их остановить.
— Успокойтесь. Я займусь этим, сэр. Пройдемте в участок, вы напишете заявление.
— Да… да… — Предложение показалось мистеру Голдсмиту весьма разумным. — Да, я… я напишу заявление. А потом вы меня заприте в камеру, хорошо? Чтобы они не смогли до меня добраться.
— Как скажете, — согласился констебль. — Мы на славу вас спрячем, никто больше не потревожит. А теперь пойдем.
Они двинулись прочь от запертой церкви, и из мистера Голдсмита хлынул безудержный поток слов. Полицейский оказался превосходным слушателем и поощрял рассказчика фразами вроде: «Просто не верится, сэр… И не говорите, сэр… Даже в голове не укладывается… Правда диковиннее вымысла».
Мистер Голдсмит соглашался с полицейским, но в недавно обретенное чувство безопасности холодной дрожью ворвалось тревожное предчувствие.
— Почему мы пошли этим переулком?
— Мы идем самым коротким путем, — отвечал констебль. — Не стоит дополнительно утомлять себя продолжительной ночной прогулкой.
— Ах да. — Мистер Голдсмит ухватился за видимую логичность ответа, подобно тому как осужденный на смертную казнь хватается за веревку, готовую вот-вот его вздернуть. — А далеко до участка?
— Рукой подать, сэр. Осталось несколько шагов, уж будьте уверены.
Они прошли еще немного и завернули за угол.
— Именно этой дорогой я и шел туда, — испуганно констатировал мистер Голдсмит, а хватка полицейского стала еще сильнее.
— Что с того, сэр? Мы вроде как прослеживаем ваш путь.
Надежда улетучилась. Мистер Голдсмит попытаться вырваться из рук полицейского:
— Вы…
Но офицер держал его железной хваткой. Мистер Голдсмит вцепился в синий мундир и крутанул серебряную пуговицу. Словно издалека донеслись булькающие слова:
— Ааа… йааа… мёрв…
Луна жеманно выглядывала из-за облачка и смотрела, как большой и бравый, но мертвый полицейский тащит упирающегося маленького человечка в загробный мир.
Эдгар Аллан По
Правда о том, что случилось с мсье Вальдемаром
Эдгара Аллана По (1809–1849) называют «отцом современного хоррора», не забывая упомянуть частые проявления его душевного расстройства, случавшиеся вследствие депрессии и злоупотребления алкоголем. Такое состояние нашло свое отражение в его ставших классикой макабрических рассказах, таких как «Падение Дома Ашеров», «Убийство на улице Морг», «Черный кот», «Колодец и маятник». Единственный роман По, «Сообщение Артура Гордона Пима» (1838), остался незавершенным.
