здорова и всё смеется*. Едим соленую севрюжину. Если в Аксенове я не приохочусь к кумысу, то придется ехать в Ялту, а потом в Швейцарию. Здоровье мое гораздо лучше, чем было. Я желаю тебе и мамаше всего хорошего, будь здорова и благополучна. Не хандри. Кланяйся всем.
На обороте:
Чеховой М. П., 30 мая 1901*
3406. М. П. ЧЕХОВОЙ
30 мая 1901 г. Пароход, по пути в Аксеново.
Милая Маша, то растение, что у меня в кабинете, луковицей снаружи, нужно поливать раз в три дня. Березу раз в неделю тремя ведрами. Розы раз в неделю обстоятельно. Камелии и азалию дождевой водой. Эвкалипт находится среди камелий и хризантем, его поливать возможно чаще, каждый день*.
Мы плывем в Уфу по реке Белой. Жарко. Поклонись мамаше и всем нашим. Я приеду скоро, скорее, чем ты рассчитываешь. Будь здорова. Ольга шлет поклон.
Скажи Синани, чтобы почту высылали в Аксеново.
На обороте:
Чеховой М. П., 2 июня 1901*
3407. М. П. ЧЕХОВОЙ
2 июня 1901 г. Аксеново.
Здравствуй, милая Маша! Всё собираюсь написать тебе и никак не соберусь, много всяких дел, и конечно мелких. О том, что я женился, ты уже знаешь. Думаю, что сей мой поступок нисколько не изменит моей жизни и той обстановки, в какой я до сих пор пребывал. Мать, наверное, говорит уже бог знает что*, но скажи ей, что перемен не будет решительно никаких, всё останется по-старому. Буду жить так, как жил до сих пор, и мать тоже; и к тебе у меня останутся отношения неизменно теплыми и хорошими*, какими были до сих пор.
Здесь, в Уфимской губ<ернии>, скучно, неинтересно*; пью кумыс, который, по-видимому, переношу хорошо. Это кислый, похожий на квас, напиток. Публика здесь серая, скучная; среди нее Анна Ивановна, супруга Чохова, кажется аристократкой. Она здесь со своим сыном, оболтусом, по-видимому, избалованным ужасно.
Если деньги у вас на исходе, то пришли мне чек, который достань из стола. Квитанции из государственного банка я сложил вместе, прибавил к ним еще одну в 2700 рублей и, положив в пакет, написал «М. П. Чеховой». Он, т. е. пакет, находится у Книппер*, которая передаст тебе. Побереги, пожалуйста, а то я растеряю.
Здоровье мое сносно*, даже пока хорошо: кашель уменьшился, почти нет его. В конце июля я буду в Ялте, где проживу до октября, а потом в Москву — и там до декабря, потом опять в Ялту. Стало быть, с супругой своей придется жить в разлуке — к этому, впрочем, я уже привык.
Какова в Ялте погода? Был ли хоть один дождь, пока ты там? Приехал ли Иван?* Он здоров, чувствует же себя плохо, потому что утомился. Ему нужно отдохнуть.
Скоро я напишу тебе еще, а пока будь здорова. Мамаше низко кланяюсь. Ее телеграмму* прислали мне почтой из Москвы. Марьюшке, Маше, Марфуше и Арсению тоже поклон.
Здесь купаться негде. Рыбу половить бы, да далеко*.
Ну, Христос с тобой.
Рукой О. Л. Книппер:
Леонтьеву И. Л., 4 июня 1901*
3408. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)
4 июня 1901 г. Аксеново.
Дорогой Иван Леонтьевич, милый Жан, большое Вам спасибо за письмо и за поздравление*. Вот адрес Горького*: Алексей Максимович Пешков, Н<ижний> Новг<ород>, Канатная, д. Лемке. Ему я напишу сегодня же*, так что он будет поджидать Вас, если только не уедет. Передайте мой нижайший поклон и привет Анисье Тимофеевне. Храни боже и Вас и подай он Вам здравия и спокойствия. Пишу открытку, потому что нет бумаги. Крепко жму руку.
На обороте:
Чеховой М. П., 4 июня 1901 («Милая Маша, твое письмо…»)*
3409. М. П. ЧЕХОВОЙ
4 июня 1901 г. Аксеново.
