советской бомбардировочной авиации и «непотопляемого авианосца» в виде аэродромов Одессы и Крыма – воспринимался как не заслуживающее дискуссии явление природы. В этом вопросе (как и во многих других) «нарушителем спокойствия» выступил В. Суворов. В присущей ему яркой – на грани гротеска – публицистической манере В. Суворов заявил, что если бы до нефтепромыслов Плоешти смог дойти хотя бы один советский танк, а в кармане танкиста нашелся бы коробок спичек, то военная машина гитлеровской Германии оказалась бы обездвиженной.
Тяжелая авиабомба ФАБ-500 (а даже легкий советский бомбардировщик СБ последних модификаций мог поднять три такие бомбы) способна произвести эффект гораздо больший, нежели коробок спичек. С подачи В. Суворова в около-исторической литературе началась бурная дискуссия, участниками которой были высказаны полярные мнения: от горьких сожалений о Великом Упущенном Шансе до безапелляционных заявлений о том, что немцы могли прекрасно обойтись и без румынской нефти. На мой взгляд, в данном случае истина лежит посредине крайних оценок.
Несомненным фактом является то, что германский вермахт отвоевал всю войну на жидком топливе, полученном переработкой каменного угля (т. н. «синтетический бензин»). Именно этот бензин заливали в топливные баки немецких танков, бронетранспортеров и автомашин. Технология синтеза была разработана немецкими химиками еще в 1926 г., тогда же началось строительство первой промышленной установки. В 1941 г. в Германии было произведено 4,3 млн тонн «синтетики», в 1943 г. – 6,6 млн тонн. Для того чтобы по достоинству оценить эти цифры, напомним, что Советский Союз, располагавший самой большой в Старом Свете нефтедобычей, в годы войны производил в среднем 4 млн тонн бензина (всех сортов) в год. Создание грандиозных производственных мощностей по выпуску жидкого топлива может быть по праву названо научным, технологическим и организационным достижением беспримерного масштаба.
Германия, однако же, воевала не только на земле, но еще в небесах и на море. Причем если для СССР действия Военно-морского флота были не более чем малозначимыми эпизодами войны, то для Германии «морской фронт» был одним из важнейших: только на воде и под водой, морской блокадой могла гитлеровская Германия эффективно воздействовать на своего главного в начальном периоде войны противника – Великобританию. Причем воздействие это было двойным: во-первых, противник терял на дне морском миллионы тонн продовольствия и промышленного сырья; во-вторых, война на море заставляла противника расходовать колоссальные ресурсы на производство надводных и подводных боевых кораблей, сокращая тем самым возможности английской промышленности в деле создания стратегической бомбардировочной авиации, способной атаковать Германию. Что же касается «воздушного фронта», то его значимость не нуждается в доказательствах, а с лета 1943 года, после начала массированных бомбардировок Германии авиацией союзников, этот «фронт» стал для Германии решающим.
Для надводных кораблей был нужен мазут или дизтопливо, для подводных лодок – дизтопливо, для самолетов – высокооктановый авиабензин[14]. Все это можно было получить только из нефти, из натуральной жидкой нефти. На территории Германии в границах 1933 г. добывалось не более 0,3 млн тонн нефти (по странной иронии судьбы – ровно в сто раз меньше, чем в предвоенном СССР). После аншлюса Австрии, после оккупации Чехии, Польши, Югославии собственная нефтедобыча рейха достигла отметки в 1,3–1,6 млн тонн. Теоретически, используя передовые технологии крекинга, из такого количества нефти можно было получить до 500 тыс. тонн авиабензина – немногим меньше, чем производилось в СССР. Однако нефтепродукты нужны были и многим другим потребителям (ВМФ, предприятия нефтехимии), к тому же немцы и не собирались держать свою, сражающуюся на множестве фронтов, авиацию на «голодном пайке». Соответственно экспорт нефти стал для Германии жизненно необходимым.
Далекие заморские поставщики нефти были отрезаны от Германии действиями британского флота; поставки нефти из СССР были весьма скромными и не позволяли создавать значительные запасы (всего за полтора года «великой дружбы» Гитлер получил от Сталина не более 1 млн тонн нефтепродуктов всех видов). После 22 июня 1941 г. они и вовсе прекратились (если не принимать во внимание огромное количество бензина, захваченного немцами на складах западных военных округов СССР). В этой ситуации главным источником для Германии (и, к слову сказать, для фашистской Италии с ее огромным ВМФ) стала Румыния, которая поставляла в Германию порядка 2,2–2,5 млн тонн нефти (и светлых нефтепродуктов – очень важное уточнение!) в год. Еще порядка 0,4–0,5 млн тонн экспортировалось из Венгрии.
Общий вывод из сказанного будет таков: остановить Германию коробком спичек у Плоешти было невозможно, но систематическое разрушение румынских нефтепромыслов и нефтеперерабатывающих заводов могло поставить немецкую авиацию и Военно-морской флот в тяжелейшее положение. Что, кстати, было продемонстрировано со всей очевидностью в последние месяцы войны – невооруженным глазом были видны длинные ряды немецких самолетов, заполонивших заводские площадки и военные аэродромы; самолеты еще были, а немецкая авиация в воздухе уже почти не появлялась.
Возвращаясь в июнь 1941 г., мы можем констатировать, что более эффективного способа использования бомбардировочной авиации ВВС Одесского округа и Черноморского флота, нежели нанесение массированного удара по нефтяным объектам Румынии, нельзя было и придумать. Если налет на аэродромы противника в самом лучшем случае мог привести к уничтожению нескольких сотен самолетов – ущерб, который немецкие авиазаводы восполняли за три-четыре недели, то разрушение нефтепромыслов могло, хотя не вдруг и не сразу, приковать к земле вражескую авиацию как таковую.
Главными объектами нефтяной инфраструктуры Румынии можно было считать три точки: район нефтепромыслов Плоешти, нефтяные терминалы черноморского порта Констанца и соединяющий две первые точки мост через Дунай у Чернавода[15]. Все они (а также
Самый маленький и легкий советский бомбардировщик Су-2 имел дальность полета 1190 км (при нормальной бомбовой нагрузке в 400 кг). Самый массовый бомбардировщик советских ВВС (СБ/Ар-2) имел дальность полета – в зависимости от веса бомбовой нагрузки – от 900 до 1300 км. Дальний бомбардировщик ДБ-3/ДБ-3ф (самолеты этого типа состояли на вооружении 22-й авиадивизии ДБА и 2-го минно-торпедного полка ВВС Черноморского флота) с бомбовой нагрузкой в 1 тонну мог пролететь 3000 км. Вывод: в июне 1941 г. бомбить Плоешти и Констанцу мог любой советский бомбардировщик, для этого даже не требовалось производить дополнительную передислокацию авиачастей (хотя по меньшей мере до середины июля аэродромы юга Бессарабии можно было с успехом использовать и в качестве т. н. «аэродрома подскока» для имеющих относительно небольшой радиус действия бомбардировщиков СБ из состава ВВС ЧФ).
Более того, использование приграничных аэродромов Одесского ВО (Болград, Болгарийка, Измаил) для базирования истребителей позволяло прикрыть бомбардировщики на всем протяжении полета над вражеской территорией. «Миги» и «чайки» имели дальность полета более 600 км. Дальность полета «ишака» была меньше (440 км), но еще в 1939 г. были разработаны, испытаны и запущены в серийное производство подвесные топливные баки, с использованием которых дальность полета И-16 превысила 600 км. Баки изготовлялись из специального картона, который при попадании пули или осколка не давал заусениц, препятствующих самозатягиванию отверстия в каучуковом протекторе. Последние производственные серии И-16 в обязательном порядке комплектовались парой подвесных баков. Наконец, в качестве дальнего истребителя сопровождения можно было, с известными оговорками, использовать и бомбардировщики Пе-2, которые по максимальной скорости (540 км/час) значительно превосходили как наш И-16, так и большинство истребителей румынских ВВС[16].
Насколько серьезно немцы отнеслись к созданию заводов для производства синтетического «угольного бензина», настолько же легкомысленно они подошли к обеспечению ПВО румынских нефтепромыслов. В состав т. н. «миссии Люфтваффе в Румынии» была включена одна-единственная истребительная группа III/JG-52, на вооружении которой (вместе со звеном истребителей штаба эскадры) числилось 47 «Мессершмиттов». К началу войны вся группа базировалась в районе Бухарест – Плоешти, но после первых же налетов ВВС Черноморского флота немцы спешно перебазировали на аэродром Мамайя в районе Констанцы две эскадрильи из трех.
