Рецензию П. Вейнберга получил… — В газете «Новости и Биржевая газета» (1903, № 98, 11 апреля) опубликовано интервью К. С. «Герои „Дна“ (Беседа с П. И. Вейнбергом)», в котором Вейнберг отрицательно отзывался о пьесе Горького и ее постановке на сцене Московского Художественного театра: «Чисто искусственная, головная вещь, пьеса эта состоит почти из одних недостатков… Типы эти давным-давно использованы…. Действия очень мало, почти нет, драматический узел ничтожный, шаблонный. Вообще я не признаю Горького как драматурга. Конечно, он талантливый беллетрист, но слишком узок для того широкого общественного значения, которое готовы в нем видеть экзальтированные головы. Многие сознают уже давно, что Горький кончается, что пройдет три-четыре года и его имя сойдет со сцены».
…то же самое писал он и о «Чайке»… — Статья П. И. Вейнберга о «Чайке» неизвестна, но в 1890 г. им был написан и прочитан реферат об этой пьесе. А. И. Урусов в статье «Второе представление „Чайки“» («Курьер», 1899, № 3, 3 января) приводил мнение Вейнберга о «Чайке». «Пьеса раздражала старых литераторов своими новшествами, — писал он. — Один „маститый“ в своем реферате о „Чайке», просто рвал и метал, а когда его спросили: да вы видели пьесу на сцене? — ответил с негодованием: не видел и смотреть не хочу: я ее знаю по рукописи!» О том, что «маститый» это и есть Вейнберг, сообщил Чехову Урусов в письме от 5 января 1899 г. (ГБЛ).
А Минский лжив и ломака. — Чехов имеет в виду интервью К. С. с Н. М. Минским, напечатанное в «Новостях и Биржевой газете» (1903, № 99, 12 апреля) под заголовком «Герои „Дна“. (Впечатления Н. М. Минского)». Минский находил пьесу «На дне» «тяжелой, безвкусной вещью, лишенной тени драматического действия». По его мнению, это — «набор сцен без связи, без смысла и общей идеи…»
А пьеса наклевывается… — Ответ на вопрос Книппер: «А что „Вишневый сад“ поделывает? Я из деликатности молчу и не спрашиваю, но жажду знать. Это не любопытство, во всяком случае, а чувство потоньше и поинтереснее».
4070. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
18 апреля 1903 г.
Печатается по подлиннику (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 339.
Телеграмма. Датируется по служебным пометам на бланке: подана 18.4.17 пополуд.; принята 18.4. и по содержанию: 24 апреля 1903 г. Чехов приехал в Москву.
Ответ на телеграмму О. Л. Книппер от 17 апреля 1903 г. (Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 267).
Ехать Петербург не хочется. — Отклик на предложение Книппер: «Выезжай двадцатого прямо Петербург. Погода летняя. Телеграфируй».
4071. К. П. ПЯТНИЦКОМУ
18 апреля 1903 г.
Печатается впервые, по автографу (Архив Горького).
Открытка.
«История живописи» Мутера у меня имеется… — Трехтомная «История живописи в XIX веке» Р. Мутера была переведена на русский язык и издана в 1899– 1902 гг.
4072. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
20 апреля 1903 г.
Печатается по подлиннику (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 339.
Телеграмма. Датируется по служебной помете на телеграфном бланке: Принята 20 IV. 1903.
Ответ на письмо О. Л. Книппер от 15 апреля 1903 г. (Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 266).
Чудесный подарок получил. — Книппер послала Чехову к Пасхе подарок. 10 апреля она спрашивала: «Получил ли ты от меня подарочек? По моим расчетам, ты должен был получить его в первый день» (там же, стр. 260). 15 апреля Книппер писала: «Отчего ты не пишешь, получил ли от меня дорожный письменный прибор? Я с такой любовью посылала его тебе. Неужели не нравится? Хоть бы слово написал, что получил».
4073. А. И. КУПРИНУ
22 апреля 1903 г.
Печатается по автографу (ГПБ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 138.
Открытка.
Ответ на письмо А. И. Куприна от 19 апреля 1903 г. (ЛН, т. 68, стр. 389– 390).
Деньги получил… — В письме Куприна сообщалось: «На днях, дорогой Антон Павлович, я отослал Вам 75 р., которые взял у Вас на дорогу. Надеюсь, Вы их уже получили. Остается еще за мною мелочь за телеграмму, но это, с Вашего позволения, я думаю, можно отнести в долгосрочный кредит?»
Был у меня Вересаев… — О своем знакомстве с Чеховым В. В. Вересаев вспоминал: «Я познакомился с Чеховым в Ялте весною 1903 года. Привез меня к нему Горький, который был с ним знаком уже раньше <…> Для меня очень был неожидан острый интерес, который Чехов проявил к общественным и политическим вопросам. Говорили, да это чувствовалось и по его произведениям, что он человек глубоко аполитический, общественными вопросами совершенно не интересуется, при разговоре на общественные темы начинает зевать. Чего стоила одна его дружба с таким человеком, как А. С. Суворин, издатель газеты „Новое время“. Теперь это был совсем другой человек: видимо, революционное электричество, которым в то время был перезаряжен воздух, встряхнуло и душу Чехова. Глаза его загорались суровым негодованием, когда он говорил о неистовствах Плеве, о жестокости и глупости Николая II». О своем посещении Чехова 22 апреля 1903 г. Вересаев писал: «…Через несколько дней, по телефонному вызову Антона Павловича, пришел к нему проститься. Он уезжал в Москву, радостно укладывался, говорил о предстоящей встрече с женою, Ольгой Леонардовной Книппер, о милой Москве. О Москве он говорил, как школьник о родном городе, куда едет на каникулы, а на лбу лежала темная тень обреченности. Как врач, он понимал, что дела его очень плохи. Узнал, что я в прошлом году был в Италии.
— Во Флоренции были?
— Был.
— Кианти пили?
— Еще бы!
— Ах, кианти!.. Еще бы раз попасть в Италию, попить бы кианти… Никогда уже этого больше не будет.
Накануне, у Горького, мы читали в корректуре новый рассказ Чехова „Невеста“ (он шел в миролюбовском „Журнале для всех“).
Антон Павлович спросил:
— Ну что, как Вам рассказ?
Я помялся, но решил высказаться откровенно:
— Антон Павлович, не так девушки уходят в революцию. И такие девицы, как Ваша Надя, в революцию не идут.
Глаза его взглянули с суровою настороженностью.
— Туда разные бывают пути.
