различными величинами: с одной стороны — число заявленных побед, с другой — реальные потери, признанные самим противником. Если посчитать «заявки» с советской стороны, то Белов в своих воспоминаниях утверждает, что истребители его дивизии сбили в первый день войны 30 немецких самолетов (всех типов, не только истребителей).
Самое же странное — в другом: противник претендует всего на 17 сбитых истребителей (сбитых, заметьте, за весь долгий день 22 июня), но в оперативной сводке штаба 4-й армии от 24 июня, подписанной полковником Л.М. Сандаловым, сказано: «…10-я смешанная авиационная дивизия 22.6.41 г. понесла громадные потери (почти целиком уничтожены оба истребительные и штурмовой авиационные полки) в первой половине дня и участие в боевых действиях не принимала…» (10, стр. 149)
Как, когда, при каких обстоятельствах произошло это «почти полное уничтожение»?
Определенная ясность есть только с историей исчезновения 74-го ШАП. Бывший командир дивизии в своей статье пишет: «…В 4.15 аэродром 74-го штурмового полка подвергся налету авиации… 10 „Мессершмиттов“ в течение нескольких минут расстреливали самолеты (обычно в книжках советских историков налет на „беззащитный аэродром“ продолжается пару часов, но Белов — военный летчик, и так врать он не может, потому что знает, что боезапаса „Bf-109F“ хватает на 50 секунд непрерывной стрельбы из пулеметов и 11 секунд — из пушки MG-151)… В результате все пятнадцать „И-15“ и два „Ил-2“ были уничтожены… Оставшийся без самолетов (???) личный состав забрал документы, знамя и под командованием начальника штаба майора Мищенко (а где же был командир полка?) убыл на восток...» (44, стр. 143)
Полковник Белов ушел из жизни в 1972 году. Спросить его — что значит «все пятнадцать», если их всех было 62, — уже невозможно. Не у кого и узнать, куда же делись шесть новейших штурмовиков «Ил-2». Здесь необходима небольшая справка. «Ил-2» считался в ту пору совершенно секретным вооружением Красной Армии. В.Б. Емельяненко в своих мемуарах (48) пишет, как в середине июня 1941 года его 4-й ШАП перевооружался на «Ил-2». Сначала летчики изучали гидро— и электросхемы некого загадочного «самолета Н», который им не показали даже на картинке! Когда же из Воронежа, с завода №18 пригнали несколько первых «илов», то летчикам сначала дали полюбоваться на них, а затем «военные с красными петлицами» (т. е. энкавэдэшники) зачехлили самолеты, опечатали завязки чехлов и выставили свою(!) охрану…
Если с 74-м ШАП все понятно — в первые минуты войны летный состав «убыл на восток», то разобраться в события, произошедшие в 33-м ИАП, значительно сложнее. Не вызывает сомнений тот факт, что аэродром Пружаны подвергся многократным и очень мощным ударам авиации противника (возможно, это было связано с тем, что через Пружаны на Слоним проходила главная ось наступления танков Гудериана и немцы старались максимально «очистить воздух» для дальнейших действий своих пикировщиков). Белов пишет: «…На аэродром в Пружанах налетело 20 „Хейнкелей“. Они действовали под прикрытием небольшой группы „Me-109“. В это время на аэродроме была только одна эскадрилья (а это значит, что и понести потери могла лишь одна эскадрилья в полку. — М.С.) . Она поднялась навстречу и вступила в неравный бой. Вскоре вернулись с задания остальные три эскадрильи (они прикрывали район Брест — Кобрин, где вели бои с бомбардировщиками противника) и также вступили в воздушный бой… Летчики рассеяли немецких бомбардировщиков, и те беспорядочно сбросили бомбы, почти не причинив вреда. В этом бою было сбито пять самолетов противника (единственной в этом бою потерей, о которой пишет Белов, была гибель лейтенанта С.М. Гудимова, таранившего немецкий бомбардировщик)…
…Фашисты нанесли по аэродрому еще один бомбовый удар двенадцатью „юнкерсами“ Ю-88, вскоре — штурмовой налет двенадцати „Me-109“, минут через тридцать — еще один. В полку не осталось ни одного самолета, способного подняться в воздух… я приказал всему личному составу 33-го ИАП сосредоточиться на аэродроме в Пинске (150 км к востоку от Бреста) и ждать моих распоряжений. К 10 часам фактически закончились боевые действия этого полка». (44, стр. 143) Из дальнейшего описания однозначно следует, что Белов имел в виду именно 10 часов утра, а не вечера.
Воспоминания Белова практически точно соответствуют сохранившимся в ЦАМО донесениям, в соответствии с которыми аэродром Пружаны в 5.30 атаковали 15 «Хейнкелей», затем в 8.40 и 9.15 — две «девятки» «Bf-109». Такая же последовательность из двух штурмовых ударов эскадрильи «мессеров» описана — со ссылкой на документы, составленные пунктуальными немцами, — в статье Д. Хазанова, да только действие это происходит поздним вечером, а не ранним утром: «…В 21.20 четвертый штаффель истребительной эскадры JG51 в составе девяти „Bf-109F“ под командованием обер-лейтенанта Э. Хохагена атаковал стоянки самолетов 33-го ИАП на аэродроме Пружаны, затем в 21.31 и 21.38 подошли еще две группы „Мессершмиттов“. По возвращении на базу немецкие летчики доложили об уничтожении на земле 17 советских самолетов…» (63)
Итак, полное уничтожение всех самолетов полка последовательными ударами противника к 10 часам утра (по рассказу Белова) сменяется потерей на земле всего 17 самолетов (39% от первоначальной численности) к 10 часам вечера. Привычное и столь любимое историками «на рассвете 22 июня» превращается в поздний вечер. Вопрос этот нуждается в дальнейшем изучении. Одно несомненно — если «всему личному составу» полка в 10 часов утра было приказано «перебазироваться в Пинск», то в 21 час 20 мин на аэродроме в Пружанах уже никого не было, и немцы доблестно штурмовали оставленные при отступлении самолеты. Тем большего внимания заслуживает тот факт, что и в таком случае (опустевший аэродром, отсутствие всякого противодействия) немцы отчитались всего лишь о 17 уничтоженных самолетах, в то время как по версии начальник штаба 4-й армии Сандалова «истребительные полки потеряли почти все самолеты и не могли выполнять боевые задачи».
Из того, что пишет в своей монографии Сандалов, следует, что 23 июня штаб 10-й САД был еще в Пинске (150 км от Бреста), т. е. в зоне боевых действий. Однако те, кто продолжал воевать, не обнаружили 23 июня в Пинске никаких следов штаба 10-й авиадивизии и ее командира. «Штаб 10-й САД эвакуировался не знаю куда. Сижу в Пинске, возглавляю сборную группу истребителей. Вчера, 22.6.41, провели 8 воздушных боев, сбили 7 бомбардировщиков, 3 „Me-109“, 1 разведчик. Сам я участвовал в бою под Пинском, сбил 2, сам невредим. Сегодня, 23.6, группа сделала 3 боевых вылета. Жду указаний, как быть дальше» — такое странное донесение направил в штаб ВВС фронта капитан М.Ф. Савченко, сменивший на посту командира 123-го ИАП майора Б.Н. Сурина, погибшего 22 июня в воздушном бою. (50)
Главной «добычей» немецких истребителей стали 22 июня советские бомбардировщики из состава бомбардировочных полков «второго эшелона» ВВС Западного фронта, которые на протяжении всего дня атаковали переправы на Буге и немецкие аэродромы в районе Седльце и Бяла-Подляска. В результате практически полной потери управляемости, как в масштабе ВВС Западного фронта, так и внутри самих авиадивизий, истребители (в лучшем случае) защищали собственные аэродромы, а бомбардировщики летали на задания безо всякого прикрытия. Это не могло не привести к огромным потерям — никакие фронтовые бомбардировщики того времени, ни немецкие «Дорнье» и «Юнкерсы», ни советские «СБ» и «ДБ», не имели оборонительного вооружения, достаточного для эффективной самообороны. В первый день войны истребители эскадры JG-51 заявили о 57 сбитых бомбардировщиках; о 16 бомбардировщиках, сбитых в районе Брест — Кобрин, доложили пилоты истребительной группы I/JG-53.
В частности, в 9.30 утра возле моста через Буг около деревни Мельник, судя по докладам истребителей из JG-51, были сбиты 16 самолетов «СБ». Теоретически эти самолеты могли принадлежать 39 -му полку 10-й САД. Однако, как можно судить по воспоминаниям полковника Белова, боевые действия 39-го БАП закончились еще ДО побоища в небе над Бугом: «…С аэродрома 39-го БАП в 7 часов утра поднялась девятка под командованием капитана Щербакова… Немцы приняли наши бомбардировщики за свои. Девятка успешно выполнила поставленную задачу. Примерно через час (т. е. в 8–9 часов утра) на Пинск налетели 25–30 вражеских бомбардировщиков. Но на аэродроме были только поврежденные при первом налете машины (правда, в тексте нет ни одного слова про этот самый „первый налет“!). Все исправные самолеты уже перелетели на другой
