6 (19) июня 1904 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 388–389.
Открытка.
4450. М. П. ЧЕХОВОЙ
6 (19) июня 1904 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 387–388.
М. П. Чехова ответила письмом от 12–14 июня 1904 г. (Письма М. Чеховой, стр. 230).
В Москве после твоего отъезда… — М. П. Чехова выехала на лето из Москвы в Ялту 14 мая.
…в четверг выехал за границу… — Перед отъездом М. П. Лилина принесла Чехову на вокзал письмо от К. С. Станиславского: «Я опять захворал и не могу выезжать. Мне не придется Вас проводить, и я очень грущу об этом. Жена передаст Вам это письмо и пожмет Вашу руку за меня. Мысленно буду с Вами, постоянно буду вспоминать о Вас и желать, чтоб Вы поскорее ободрились и за лето окрепли настолько, чтоб провести всю будущую зиму безвыездно в Москве. Будьте здоровы и не забывайте любящего и душевно преданного К. Алексеева. 1904, 3 июня, Любимовка» (Станиславский, т. 7, стр. 288).
Ехал хорошо, приятно. — 1 июня Книппер писала М. П. Чеховой: «В нашем поезде едет и Якунчиков, при котором состоит доктор. Это очень хорошо, спокойнее» (Книппер-Чехова, ч. 2, стр. 57).
Здесь в Берлине заняли уютный номер… — В Берлине Чехов и О. Л. Книппер остановились в отеле «Савой». «Русские ведомости» (1904, № 166, 16 июня, стр. 2) сообщали: «Мы только что получили известие, что А. П. Чехов, выехавший 3-го июня из Москвы за границу для поправления здоровья, благополучно прибыл в Баденвейлер — один из горных курортов Шварцвальда, где и намерен провести часть лета. Остановившись проездом в Берлине, А. П. воспользовался случаем посоветоваться с известным специалистом по внутренним болезням, профессором берлинского университета Эвальдом. С удовольствием можем отметить, что предпринятая поездка уже в самом начале оказывается благоприятною для здоровья нашего писателя. Лицам, видевшим его в Берлине, он говорил, что чувствует себя гораздо лучше, чем за последнее время пребывания в Москве».
Завтра у меня будет ~ проф. Эвальд… — Книппер писала о визите проф. Эвальда: «В первых числах июня мы выехали на Берлин, где остановились на несколько дней, чтобы посоветоваться с известным профессором Э<вадьдом>, который ничего не нашел лучше, после того как выслушал и выстукал Антона Павловича, как встать, пожать плечами, попрощаться и уйти. Нельзя забыть мягкой, снисходительной, как бы сконфуженной и растерянной улыбки Антона Павловича. Это должно было произвести удручающее впечатление» (Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 63). И. Н. Альтшуллер вспоминал: «Ольга Леонардовна впоследствии с возмущением мне рассказывала, как в Берлине в Савой-отель к Чехову приехал приглашенный известный клиницист проф. Эвальд. Внимательно исследовав больного, он развел руками и, ничего не сказав, вышел. Это, конечно, было жестоко, но развел он руками наверно в справедливом недоумении, зачем и куда такого больного везут» (ЛН, т. 68, стр. 699–700).
В Ялте ли Ваня? — 12 июня Мария Павловна отвечала: «Ваня приехал один. Мы плакали, когда он рассказывал про твою болезнь и про то, что он не мог спать ночи — ему все представлялся твой болезненный образ, он потому и не ехал, все ждал, когда тебе будет лучше. Говорит, что стеснялся тебя часто беспокоить, бродил около дома и заходил справляться о тебе. Вообще страшно и тяжело было! <…> Вчера с Ваней и с Жоржем ездила в Гурзуф, очень там хорошо и тихо. Ваня будет жить в Гурзуфе».
Читаю немецкие газеты. — Книппер вспоминала: «Антона Павловича сильно мучила и волновала злополучная война с Японией, и он с жадностью каждое утро ждал почты и русских газет. И ежедневно нужно было переводить ему все то, что писалось в берлинских и венских газетах» (Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 389). Об этом же она писала в своих дневниках, написанных в форме писем к Чехову. 24 августа 1904 г. записано: «Обедали у меня все родные, Ваня с Соней. Безумно горячо говорили о войне, а я о ней слышать не могу. Она столько боли причинила тебе, мой родной. Сколько мы с тобой читали немецких газет, и как мне трудно было переводить тебе беспощадно написанное о нашей бедной России, когда я чувствовала, как это тебе было больно. Скорее бы кончился этот ужас! А чем он кончится, неизвестно» (там же, стр. 382).
Бабушка — М. Д. Беленовская.
Арсений — А. Е. Щербаков.
Настя — А. Комарова.
Варвара Константиновна — Харкеевич.
4451. М. П. ЧЕХОВОЙ
8 (21) июня 1904 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 389–390.
Год устанавливается по почтовым штемпелям на конверте: Берлин. 21.6.1904; Ялта. 11 VI. 1904.
М. П. Чехова ответила 14 июня в письме от 12–14 июня 1904 г. (Письма М. Чеховой, стр. 230).
Так мою фамилию печатают здесь на моих книжках… — В Берлине Г. Б. Иоллос подарил Чехову несколько его книг, переведенных на немецкий язык.
Здесь проездом Екатерина Павловна ~ Вчера я виделся с ней. — Об этом Е. П. Пешкова вспоминала: «В последний раз я видела Антона Павловича в начале июня 1904 г. в Берлине, где он остановился по пути в Баденвейлер, чтобы посоветоваться с проф. Эвальдом. Из-за болезни детей я тоже застряла в Берлине, направляясь в Карлсбад. Антон Павлович и Ольга Леонардовна узнали об этом еще в России, и по приезде в Берлин Ольга Леонардовна разыскала меня. Мы с ней поехали в гостиницу, где нас ждал Антон Павлович. Вошли в просторный номер <…> Облокотившись на правую ручку дивана, сидел Антон Павлович. Он привстал, я поспешила ему навстречу. Поздоровались. Села в кресло около него. Антон Павлович стал расспрашивать о детях, о том, как их лечат.
— Ведь я же врач, мне интересно.
Рассказала ему, как меня испугал врач, когда он, взяв мокрую простыню, обернул ею Максима, а у него была темпертура за сорок, и он был весь красный от коревой сыпи. Но после этой процедуры мальчик перестал бредить и заснул.
— Здоровое надо иметь сердце, — сказал Антон Павлович, — но способ неплохой.
Заговорил Чехов о впечатлениях от Берлина, где все „чересчур“ удобно и где у женщин огромные ноги, а у Вертхейма замечательные егеровские фуфайки… Рассказал, что был в Зоологическом саду, ездил по городу.
Антон Павлович был бледный, похудевший, но он был оживлен, ласковой иронией светились его глаза. Казалось, что поездка в Баденвейлер всколыхнула в нем надежду на жизнь. Настроения безнадежности, „пути навстречу смерти“, которое бросилось в глаза одному из его друзей в Москве перед отъездом, в нем совсем не было. Наоборот, он говорил, что, вероятно, поправится и после Баденвейлера поживет на озерах в Италии.
Когда я сказала, что после лечения на курорте собираюсь на лето с детьми в Швейцарию, он заметил, что, быть может, и они с Ольгой Леонардовной после Баденвейлера, пока в Италии жарко, поживут конец лета в Швейцарии. Мы сговорились списаться, чтобы устроиться в одном месте. Пробыла я у Антона Павловича недолго, боялась его утомить, да и дома были больные дети» («Встречи с Чеховым». — ЛН, т. 68, стр. 616–617).
