Фальшивая история Великой войны

будет после «18 часов»? «Начиная с 1 августа 1942 года и по 22 декабря 1942 года германские войска должны отойти на рубеж». Продолжается ли при этом «перемирие»? Если да, то почему его срок указан только «до 18 часов 1 августа»? Зачем для «отхода на рубеж» нужно 5 месяцев? В конце сентября 1939 г. происходил развод советских и германских войск на территории разгромленной Польши. Был составлен совместный документ с указанием реальных сроков и рубежей. Темп отвода — 20 км в день. Двадцать. При таком, нормальном, темпе марша за 5 месяцев немцы должны были дойти до Атлантики и утопиться в ней...

 Полный апофигей наступает, однако, в «Примечании»:

«В случае отказа выполнить вышеизложенные требования в п.п. 1 и 2 германские войска будут разгромлены, а германское государство прекратит свое существование на политической карте как таковое. Предупредить германское командование об ответственности».

Абсолютно неряшливый слог («существование на политической карте как таковое»). Совершенно абсурдная логика. Если считаешь себя в силах разгромить и уничтожить — разгроми; рвать на груди тельняшку и орать «держите меня семеро» в серьезных переговорах на высоком уровне как-то не принято.

 Такой вызывающий тон (да еще и с «предупреждением об ответственности») абсолютно нехарактерен для реальных документов той эпохи. Вот, например, в каких выражениях Германия объявила утром 22 июня 1941 г. войну СССР: «Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, Германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры». И точка. Это последняя фраза заявления Германского правительства. Никакое «существование на политической карте» никогда не обсуждалось.

Стоило ли тратить столько букв на опровержение явной фальшивки? Конечно, нет — если бы эта бредятина с удручающим постоянством не всплывала то в одном, то в другом месте. Совсем недавно на глазах у миллионов телезрителей Первого канала один известный московский театральный режиссер, размахивая какой-то газетенкой, буквально с пеной на губах спешил сообщить публике об этой «исторической сенсации». Бог с ним, с режиссером, — людям такой специальности, видимо, нельзя жить без небольшой «сумасшедшинки». Но почему ведущий телепередачи, многоопытный и эрудированный В. Познер не вызвал санитаров при первом же упоминании о «переговорах в Мценске»?

21 —22 июня 2007 г. «Комсомольская правда» с подзаголовком «Опубликованные в книге В. Карпова «Генералиссимус» копии документов стали самой громкой сенсацией в историографии Великой Отечественной войны» поместила очередную статью о «переговорах в Мценске». Правды ради надо отметить, что содержание статьи полностью противоречило подзаголовку, и «самая громкая сенсация» была на этот раз признана заурядной фальшивкой. Однако вопрос, вынесенный в название статьи — «Предлагал ли Сталин союз Гитлеру?» — так и остался без ответа. По умолчанию читатель должен предположить, что если «документы» Карпова оказались графоманским бредом, то и никакого союза Сталина с Гитлером не было. Строго говоря, перед нами еще один образец «мозгоимения», только в этом случае гораздо более качественного.

Вопрос о том, предлагал ли Сталин союз Гитлеру, относится к числу риторических. То есть таких вопросов, ответ на который давно и точно известен. В поисках ответа нет никакой нужды лезть под стол в кабинете Сталина, размахивая при этом «допуском номер один». Все гораздо проще. 30 сентября 1939 г. все центральные газеты СССР опубликовали следующий текст заявления министра иностранных дел Германии Риббентропа:

«Мое пребывание в Москве опять было кратким, к сожалению, слишком кратким. В следующий раз я надеюсь пробыть здесь больше. Тем не менее мы хорошо использовали эти два дня.

Было выяснено следующее:

1. Германо-советская дружба теперь установлена окончательно

2. Обе стороны никогда не допустят вмешательство третьих держав в восточно- европейские вопросы.

3. Оба государства желают, чтобы мир был восстановлен и чтобы Англия и Франция прекратили абсолютно бессмысленную и бесперспективную борьбу против Германии.

4. Если, однако, в этих странах возьмут верх поджигатели войны, то Германия и СССР будут знать, как ответить на это».

Для тех, кто родился, вырос и состарился в Новой Зеландии, спешу пояснить, что даже сообщение о новых надоях в колхозе «Красный серп» проходило многоступенчатую строжайшую цензуру прежде, чем появиться на первой полосе газеты «Правда». Текст заявления Риббентропа, в котором от имени «Германии и СССР» прозвучали прямые угрозы в адрес «англо-французских поджигателей войны», был, разумеется, предварительно согласован с советской стороной. Более того — товарищ Сталин был тем единственным человеком, который мог дать разрешение на такую публикацию.

Можно ли считать зловещие намеки Риббентропа документом о союзе Сталина и Гитлера? Конечно, нет. На первой полосе «Правды» появилась лишь самая верхушечка айсберга. Конкретное обсуждение условий создания агрессивного союза четырех тоталитарных государств началось 12—13 ноября 1940 г., входе официального визита Молотова в Берлин и его переговоров с Гитлером. После возвращения Молотова в Москву, 25 ноября 1940 г. советский вариант условий создания «оси Рим — Берлин — Москва — Токио» был лично вручен Молотовым послу Германии графу Шуленбургу. Ответом Гитлера было молчание, которое закончилось на рассвете 22 июня 1941 г. Но документ-то остался! И факт наличия этого документа не давал кремлевским правителям спать спокойно, после того как сталинская империя по удивительному и нелепому стечению обстоятельств оказалась участницей «антигитлеровской коалиции демократических стран». Я не шучу, именно так это тогда и называлось.

Сразу после войны по указанию Сталина был создан специальный орган, в разных документах именовавшийся по-разному: «правительственная комиссия по Нюрнбергскому процессу», «комиссия по руководству Нюрнбергским процессом». В состав комиссии были включены такие испытанные «работники правосудия», как заместители Берия товарищи Абакумов, Кобулов и Меркулов. Руководить комиссией было доверено главному сталинскому «правоведу» Вышинскому, навечно прославившему свое имя чеканной формулой: «признание обвиняемого — царица доказательств». Главная цель комиссии состояла в том, чтобы ни при каких обстоятельствах не допустить в Нюрнберге публичного обсуждения фактов советско- германского сотрудничества 1939—1941 годов. Несмываемым позором на совести руководителей демократических государств остается официально согласованный со Сталиным перечень вопросов, которые являются «недопустимыми для обсуждения на суде». Что же это за «суд», который заранее отказывается от своей обязанности найти и исследовать ВСЕ относящиеся к делу факты и документы?

Впрочем, противоестественный союз демократии (пусть и весьма несовершенной) с тиранией (равной которой не было в истории человечества) не мог быть долгим. В 1948 г. пакет документов, обнаруженных в захваченных западными союзниками архивах германского МИДа, был опубликован в ставшем воистину «самой громкой сенсацией в историографии войны» сборнике «Nazi-Soviet Relations» (что можно перевести как «взаимоотношения нацистской Германии и СССР»).

Более сорока лет советские историки гневно обличали эту «наглую выходку буржуазных фальсификаторов». Были исписаны горы книг и защищены сотни диссертаций. Затем, после получения команды «отбой», вторые экземпляры документов обнаружились в советских (ныне — российских) архивах. Так, в Архиве Президента России (АП РФ ф. 3, оп. 64, д. 675, л. 108) сохранился машинописный текст советских условий создания «союза четырех держав», да еще и с собственноручной пометой Молотова: «Передано г. Шуленбургу мною 25ноября 1940г.». И подпись: В. Молотов.

Вот этот текст подлинного документа (цитируется по сборнику «1941 год. Документы», Книга 1, стр. 417). Конечно, он не такой красивый, как «Генеральное Соглашение о борьбе с рыжими», но, если внимательно вдуматься в его содержание и возможные последствия — гораздо более страшный:

«СССР согласен принять в основном проект пакта четырех держав об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи, изложенный г. Риббентропом в его беседе с В.М.