Друзья мои, запомните главное — никто не обязан смотреть Мухину в глаза и доказывать ему свою «неверблюдность». Есть государственные архивы, которые приняли на хранение документы. Есть эксперты- криминалисты, которые провели почерковедческую экспертизу. Точка. Мнение инженера-металлурга Ю.И. Мухина (который ни одного дня не провел в архиве и не держал в руках подлинники отвергаемых им документов) о том, как должна выглядеть настоящая подпись Сталина» никому не интересно. Подлог хранящихся в государственном архиве документов — это уголовное преступление.
Не менее тяжким преступлением является и фальсификация результатов экспертизы документов. Бремя доказательства вины подозреваемого лежит на обвинителе. Если у г-на Мухина и примкнувших к нему «катыно-патриотов» появились подозрения, то они могут пустить шапку по кругу, собрать деньги (благо сейчас Россия пухнет от нефтедолларов) и пригласить других, квалифицированных и авторитетных экспертов. Желательно из стран, не связанных с многовековыми польско-российскими разборками — из Бразилии, Швейцарии, Норвегии... И вот если по результатам повторной экспертизы появятся основания для возбуждения уголовного дела — обратиться в суд. Можно будет и книжку написать. Но сначала — независимая профессиональная экспертиза, а митинговые завывания (если уж без них никак нельзя обойтись) — потом.
Исписав без малого тысячу страниц, Ю.И. Мухин «доказал», что доказательства вины Сталина в убийстве пленных польских офицеров несостоятельны. Противники Мухина послушно пошли за ним в безысходный тупик бесконечных словопрений о том, где и как должны стоять делопроизводственные номера, под каким утлом к тексту расписывался Ворошилов, могла ли в подлинных документах фамилия Кобулов писаться через букву «а» и прочее. Разумеется, мы пойдем другим путем.
Мы пойдем совсем другим путем. Мы не станем даже обсуждать доказательства вины Сталина. Мы постараемся — с одной сотой той придирчивости, которую проявляет г-н Мухин — найти какие-нибудь доказательства вины Гитлера. Да, Гитлер был величайшим злодеем, повинным в совершении ужасающих преступлений. Это сто раз правда, но даже эта правда не является основанием для того, чтобы вменять ему в вину гибель людей от землетрясения, случившегося за 200 лет до его рождения. Каким бы изувером ни был Гитлер, его вина в убийстве польских офицеров, захваченных в плен Красной Армией, нуждается в доказательствах.
Какое отношение может это иметь к «катынскому детективу»? Самое прямое. Этот «детектив» — особый. Его уникальность в том, что перечень возможных виновников преступления состоит ровно из двух имен. Или Сталин, или Гитлер (разумеется, под этими фамилиями мы лишь персонифицируем для простоты изложения два тоталитарных террористических режима)'. Третьим подозреваемым могут быть только пришельцы-инопланетяне, но об этом Мухин еще ничего не написал, следовательно, тема марсиан пока не злободневна. Арестованные польские офицеры находились в тщательно охраняемых лагерях НКВД. В 1940 г. на территории Советского Союза не было незаконных вооруженных формирований такой силы, которые могли бы отбить заключенных, свезти их из трех разных лагерей в Катынь и там тайно расстрелять. Другая вооруженная сила появилась на территории СССР только 22 июня 1941 г. Только там и только тогда, где и когда появились немецкие войска, расстрел польских военнопленных теоретически мог быть совершен не Сталиным, а Гитлером.
Все в «катынском детективе» просто. Предельно просто. Так просто, что становится странно — на что было потрачено столько слов?
Медное. Это слово сразу закрывает всю дискуссию. В селе Медное немцев не было. Ни одного дня, ни одного часа. Немцев в Медном не было, а массовое захоронение расстрелянных поляков — есть.
Гитлер мог убить (и убил в реальности) сотни тысяч поляков. Гитлер мог переодеть в форму польских полицейских убитых людей из других стран и народов (если вы помните — мировая война началась с переодетых в польскую военную форму трупов у радиостанции в Глейвице). Гитлер мог сделать великое множество других преступлений — но закопать трупы расстрелянных в Медном он не мог. По отношению к расстрелу тех, кто захоронен в Медном, у злодея Гитлера есть железное, неоспоримое, непробиваемое АЛИБИ. Если польских полицейских, содержавшихся в Осташковском лагере, убил не Гитлер, значит их убил Сталин. Третьего не дано.
Захоронение было обнаружено именно в том месте, которое назвал в своих показаниях бывший начальник Калининского УНКВД, лично руководивший расстрелом узников Осташковского лагеря, Д.С. Токарев. Это, в частности, означает, что
Эксгумация захоронения в Медном началась (с участием польских экспертов и посла Польши в СССР) 15 августа 1991 г. По странной иронии судьбы — всего за неделю до роспуска КПСС. Но тогда об этом никто еще не знал, зато 19 августа, в первый день путча ГКЧП,
В Харьковской области, в том числе в районе деревни Пятихатки (сейчас это место называется «6-й квартал лесопарковой зоны Харькова»), немецкие войска были. Другими словами — подозреваемый преступник (Гитлер) на месте массового захоронения польских офицеров из Старобельского лагеря был замечен. Однако для того, чтобы совершить указанное преступление, подозреваемый должен был встретиться с жертвой. Могли ли пленные польские офицеры, заключенные в Старобельском лагере, встретиться под Харьковом с немецкими войсками?
Как ни парадоксально, но подозреваемый Сталин и его защитник Мухин в один голос утверждают, что такая встреча произойти никак не могла. По версии Сталина — Мухина (озвученной, в частности, и на Нюрнбергском процессе) весной 1940 г. пленные польские офицеры были вдруг лишены права на переписку с родственниками, тайно вывезены из Старобельского (а также Осташковского и Козельского) лагеря и отправлены на дорожно-строительные работы под Смоленск. В такой ситуации встретиться с немцами в Харькове узники Старобельского лагеря никак не могли. Однако при первой же эксгумации (25 июля — 9 августа 1991 г.) в 6-м квартале лесопарковой зоны Харькова были обнаружены останки 167 расстрелянных польских офицеров, обнаружены фрагменты польской военной формы, личные вещи и документы жертв. Эти печальные находки еще не могут служить окончательным доказательством виновности подозреваемого Сталина — расстрел в Харькове теоретически могли осуществить и немцы — но то, что подозреваемый нагло врал, да еще и пытался ввести в заблуждение Международный трибуналов Нюрнберге, становится совершенно очевидно.
Из этого затруднительного положения Мухин выходит, руководствуясь спасительным правилом: «молчание — золото». На сотнях страниц он разглагольствует о делопроизводственных различиях между «следственным делом» и «учетным делом», с ученым видом знатока разглядывает наклон подписей, но о бесследном исчезновении (писем от узников с весны 1940 г. нет, в катынских могилах их нет, в живых их тоже нет) 4 тысяч пленных офицеров из Старобельского лагеря «фундаментальный исследователь» обмолвился лишь дважды. В своей первой книге 1995 года Мухин обронил фразу о том, что при эксгумации «
