— Ха-ха! — презрительно залаяла на Стрекозу Гиена. — Волчица! Ты собакой стань сначала — и на то у тебя вся жизнь уйдет! Кошка персидская! Дур-р-р-ра!
И тут Стрекоза всех удивила. А Павлика — больше всех. Она встала на четыре лапы, наклонила голову, как та Гиена, и принялась рычать. Примерно так, как зарычала бы ее хозяйка Майечка, если бы решила попробовать.
— Я не дур-р-р-ра. И не кошка. А вы — никакие не волки. И не буду я в лесу с вами жить! Я к Майе пойду! И-р-р-р!
Сидящие кругом псы обозленно вскинулись, и кое-кто начал злобно рычать. Теперь уже по- настоящему злобно. Очень злобно. А Павлик взялся за ружье.
— Лезь вон на тот пень, — тихонько распорядился Волчок, одобрительно кивая.
— Зачем на пень? — не понял Павлик.
— Чтоб сверху. Подумают — большой. А я уж отсюда поддер-р-ржу, как сумею.
Павлик совет оценил, влез на пень, заорал папиным голосом: «Ого! Да тут волки!» И выстрелил из ружья. Ружье бабахнуло, как настоящее в телевизоре. И Волчок внизу громко залаял. Он даром что маленький, а лает густым басом, под стать здешнему собачьему атаману.
Вряд ли лай подействовал. Скорее ружье. Хотя охотники всегда бывают с собаками, это каждая собака знает. Но как бы то ни было, а похитители с поляны вмиг исчезли, как тени. То есть быстро и беззвучно.
Только одна собака посреди поляны осталась. И та в обмороке.
Но когда Павлик с Волчком к Стрекозе подошли, она глаза открыла. Огромные и светящиеся. И очень тихо и застенчиво сказала «спасибо».
— Ладно, — буркнул Павлик, — пошли. Покамест они не вернулись разбираться.
— Не вернутся, — сказал вдруг рядом чей-то густой протяжный голос. — Им стыдно станет, что они разбежались.
Павлик с испугу чуть ружье не уронил, а храбрый Волчок к Павликовым ногам прижался. Так же как Стрекоза. Потому что совсем рядом стоял огромный Силач и смотрел на них сверху вниз.
Постоял, посмотрел, потом, глядя на Стрекозу, добавил насмешливо:
— А из вас, сударыня, все же чуть-чуть собаку сделали, надо признаться.
Повернулся и потрусил не спеша вдоль оврага.
Павлик с Волчком вздохнули свободно и не стали время тратить на размышления, к чему это он такое сказал. А Стрекоза и подавно.
— Идем, — поторопил теперь Волчок. — Взял бы ты ее на руки, что ли, а то до рассвета домой не доберемся.
У Волчка рыцарская натура.
Утром мама Павлику говорит:
— А ты знаешь, Стрекоза нашлась. Вернулась сама. Ночью собака заскулила под дверью, они дверь открыли — Стрекоза.
— Ну конечно! — отвечает Павлик. — Это же мы с Волчком ее ночью у стаи диких собак отбили и домой принесли.
Ах, какой ты у меня выдумщик, — сказала мама и засмеялась.
