состоятельный ратник, а боярин или рядовой про4?ессиональный воин обязательно вставали в строй в латах. Витязь — по В. И. Далю — «храбрый и удатливый воин, доблестный ратник, герой, воитель, рыцарь, богатырь». Это понятие шире, чем рыцарь, — витязь мог быть и пешим. Рыцарь же — в прямом смысле — «конный витязь старины, когда ручной бой, меч и латы решали дело», а также «конный латник дворянского сословия». «Всадник раннего средневековья — это прежде всего дружинник — профессионал. Ему присуща высокая боевая выучка; он разнообразно экипирован. Боевой конь был своеобразным „живым“ оружием витязя Х — XIII вв., и его снаряжение характеризуется теми же передовыми и мобильными техническими критериями, как и „холодные“ средства нападения и защиты» (Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX и XIII вв. — Археология СССР, вып. EI — 36, с.5).
— Хорошо бы подвести окончательный итог — какое конкретно оружие и какие доспехи имело русское войско на Куликовом поле?
— Профессиональные витязи и рыцари из всех районов мобилизации — это была «кованая рать», «от глав их и до ногу все железно», хотя не все, конечно, воины были так вооружены. Подробные исследования письменных, изографических и археологических материалов, связанных с Куликовской битвой, показали, что наши предки имели совершенное вооружение тех времен — собственного изобретения и изготовления, а также все лучшее, что производили оружейники Запада и Востока. Даже простое перечисление этого оружия дает представление о его универсальном разнообразии: копья харалужные, мечи русские, литовские, булатные, кончары (клинки) фряжские, топоры легкие, кинжалы фряжские, мисюрские обоюдоострые, самострелы русские, стрелы каленые, сулицы немецкчс, шеломы злаченые, черкасские, немецкие, шишаки (боевые наголовья) московские, калантари (безрукавные, со стальными пластинами доспехи) злаченые, щиты червленые, топоры чеканы, копья злаченые, рогатины, сабли и байданы (пластинчатые кольчуги) булатные, палицы железные, корды (однолезвийные, прямые или слегка искривленные клинки) ляцкие, доспехи твердые, шеломы злаченые с личинами, кольчуги сварные и клепаные, шлемы с высоким шпилем для еловца (флажка), крюки серповидные железные на длинных древках для стаскивания всадников с коней (Кирпичников А Н. Куликовская битва. Л., 1980, с. 74 — 82).
Куликовской битве посвящено множество научных работ, романов и поэм, но я лично предпочитаю летописные повести, сказания и тогдашнюю литературу — свежее, прямо с дерева, яблочко все же лучше сухофруктов, желе и компотов…
«Богатыри русские и хоругви их, аки живы пашутеся, и доспехи их русские, как вода во все ветры колебающигся. А шеломы на главах их, аки утренняя заря во время вёдра светящееся и яблоцы шеломов их, аки пламя огненное».
«И абие сступишася обои силы велицеи их на долг час вместо, и покрыша полки поле, яко на десяти верст, от множества вой. И бысть сеча зла и велика и брань крепка, трус велик зело, яко же от начала миру сеча не была такова великим княземь руским, яко же сему великому князю всеа Руси. Бьющим же ся им от 6 — го часа до 9, прольяша кровь, аки дождсва туча, обоих — руских сынов и паганых»…
«И паде татарьское тело на христьянском, а христьянское тело на татарьском, и смесися кровь татарскаа с христианьскою, всюду бо множество мертвых лежаху, и не можаху кони ступати по мертвым не токмо же оружием убивахуся, от великиа тесноты задыхахуся, яко немощно бе вместитися на поле Куликове… множества ради многих сил сошедшеся». Общий настрой всех исторических и литературных русских памятников — это радостный вздох освобождения, упоение великой победой, а Софоний — рязанец в своей «Задонщине» даже отметил международное значение события: «Помчалась слава к Железным Вратам (на Кавказ), к Риму и Феодосии по морю и к Тырнову (в Болгарию) и оттоле к Царюграду (Константинополю, Стамбулу) на похвалу: Русь великая одолеша Мамая на поле Куликове».
Вчитываешься в летописи, народные сказания, в научные, популярно — публицистические и чисто литературные пересказания величайшего события средневековой истории и никак не можешь отделаться от ощущения, что Дмитрий, разработавший вместе со своими воеводами гениальный стратегический план битвы, предугадывал ее исход и будто бы заранее знал, что конный Сторожевой полк целиком сгинет под саблями, но наведет главные силы Мамая прямо на него — туда, куда надо, что Большой полк, утопая в своей и чужой крови, не дрогнет и, главное, не побежит, не сделается легкой добычей вражеской кавалерии, которая увязнет в нем, как в глине, потом враг сомнет полк Левой руки и Запасный, однако покажет наконец тыл изнывающему в нетерпении Засадному полку Владимира серпуховского и Боброка волынского, что Олег рязанский, с которым Дмитрий породнится через несколько лет, в те дни, продолжая вести свою тончайшую и опаснейшую политическую, дипломатическую и военную игру, не нападет со свежей ратью из-за Нелрядвы и не позволят ни сегодня, ни завтра этого сделать Ягайле, полудобровольно — нехотя выходившему из безнадежной для него игры, и что Мамаи в три часа пополудни, увидев с Красного холма финальную сечу, «с страхом встрепетав и велми стонав», панически вскочит на коня и не оглянется до самой Орды.
Пространная летописная повесть о Куликовской битве:
«Тогда же на том побоищи убьени быша на сьступе: князь Федор Романович Белозерьский, сын его Иван, князь Федор Торусский и брат его Мьстислав, князь Дмитрий Монастырев, Семен Михайлович, Микула, сын Васильев тысячкого, Михаиле Иванов, сын Анкифовичь, Иван Александрович, Андрей Серкизов, Тимофей Васильевнчь Акатьевич, наречаеми Волуй, Михаиле Бренков, Лев Мозырев, Семен Медиков, Дмитрий Мининич, Александр Пересвет, бывый преже болярин бряньекий, и инии мнози, их же имена не суть писана въ книгах сих. Сии же писана быша князи токмо, и воеводы, и нарочитых и старейших боляр имена, а прочьих боляр и слуг оставих имена и не писах их множества ради имен, яко число превосходить ми; мнози бо на той брани побьени быша».
Выписал я из повестей, сказаний, летописей и других средневековых источников «прочьи» имена, фамилии, прозвища участников Куликовской битвы, творцов великой победы — разведчиков, сторожей, воевод, князей, дружинпиков, ополченцев… Все они равны перед историей!
Гридя Хрулец, Васюк Сухоборец, Сенька Быков, Юркасапожник, Родион Ржевский, Андрей Волосатый, Василий Тупик, Яков Ослябятев — сын Осляби, Климент Полянин, Иван Свеславнн, Григорий Судоков, Петр Горский, Карп Олексин, Тимофей Васильевич Вельяминов, Андрей Ростовский, «нарочитый богатырь» Григорий Капустин, Андрей Стародубский, Василий Ярославский, Федор Моложский, Иван Квашня, Иван Смолянский, Глеб Брянский, Фойа Тынин, Дмитрий и Владимир Друцкие, Семен Оболенский, Иван Тарусский, Семей Онтонов. (Коротонос), Тимефей Волуевич Костромской, Фома Хабычеев, Андрей и Роман Прозоровские, Лев Курбский, Иван Васильевич Посадник и сын его Дмитрий, Фома Крестный, Дмитрий Завережский, Михаил Поновляев, Юрий Хромый, Родион Жидовинов, Данило Белеут, Константин Волк, Юрий Мещерский, Игнатий Крепь, Петруша Чуриков, Андрей Муромекий, Константин Кононов…
Список этот примерный, не полный и не точный, и давно пора составить историкам научный список участников Куликовской битвы, известных по именам, да высечь его злачеными буквами в музее на Красном холме. Вечная память всем им, погибшим 8 сентября 1380 года на Куликовом поле или позже от ран и болезней…
«Князь же великий Дмитрий Иванович с прочими князи русскыми и с воеводами, и с бояры, и с велможами, и со остаточными плъки русскыми, став на костех, благодари бога и похвали похвалами дружину свою, иже крепко бишася с иноплеменникы и твердо за нь брашася, и мужски храброваша, и дръзнуша по бозе за веру христианьскую, и возвратися оттуда на Москву, в свою отчину, с победою великого, одоле ратным, победив врагы своя».
Иногда пишут, что Мамай с Куликова поля бежал в Крым, где тут же был убит кафскими генуэзцами. Это не так. Мамай «дерзнул восстать» еще раз; «паки гневашеся и яряшеся зело и, собрав остаточную свою силу, еще восхоте ити изгоном на Русь». Очевидно, людские резервы подвластных ему земель и сундуки со златом — серебром не были исчерпаны, если он быстро собрал новое войско. С генуэзцами, чьи великие надежды рухнули, денежки плакали, а четыре тысячи воинов — земляков не вернулись с далекого севера, он рассчитался сполна — отдал им по договору 28 ноября 1380 года золотые земли южного берега Крыма от Судака до Балаклавы и селения готов, надеясь, очевидно, компенсировать потерю за счет земель Руси, уже неспособной, как он, очевидно, полагал, собрать новое воинство прежней численности и силы. «И сице ему умысльщу и се ему весть прииде, что идет на него некый царь со Востока именем Токтамышь ис Синее Орды».
Мамаю пришлось повернуть не на север, а на восток. В районе Калки, севернее теперешнего Жданова,
