кос, и юноша безотчетно поглаживал его морду, лаская большим пальцем у рта.
Какой-то зуммер зазвучал в голове Исии, но его временно заглушила внезапно нахлынувшее чувство. В то время как люди куда более благополучные выгоняли своих гемов на улицу, а некоторые выродки убивали их просто развлечения ради, уличный мальчишка не бросил ни своего морлока, ни коса, и пользовался любым случаем, чтобы накормить их досыта. Исия вообще-то не благоволил к нищим — слишком многие здесь подторговывали своей бедой — но в этот день уж больно ему по сердцу пришлось, что кто-то еще способен по-людски относиться к гему, и он, проходя мимо, бросил все деньги из левого кармана на тротуар к их ногам. Но зуммер заставил его сделать еще одну, естественную для полицейского вещь. Сосканировать сетчатку мальчика незаметно для самого мальчика было нельзя — а вот идентификатор морлока Исия снял в тот момент, когда тот перестал есть и поставил ведерко возле морды коса.
Не успел он отойти и на десяток шагов, как услышал сзади топот, а секунду спустя мальчишка обогнал его и загородил дорогу, глянув в лицо. Ох и синющие у него были глаза! Тут в голове Исии второй раз зазвучал зуммер, но Дамон опять отложил это на потом.
Мальчишка протянул ему деньги обратно.
— Спасибо вам, сударь, но я не попрошайничаю. Я работу ищу.
Исия засунул руки в карманы, оценивая вид паренька. Поношенная, с чужого плеча, но еще чистая одежда. Еще не доголодался до готовности воровать или торговать своей задницей. Еще полно гордости и иллюзий насчет того, что он кому-то нужен…
— Работу ищешь? Да ну? И кем же ты хочешь быть? Охранником? — ни на что менее почетное и чистое эти засранцы с кораблей не соглашались.
— Я боты умею чинить, — сказал паренек. — Если поломка не очень сложная… Еще… немного готовить… убирать, ухаживать за маленькими…
— Про боты — правда? — удивился Исия. С такой готовностью к самому черному, гемскому труду он среди космоходов еще не сталкивался.
— Да, — кивнул паренек.
— Ну, если это правда и если тебе в самом деле нужна работа — попытай счастья в глайдер-порту на четвертом уровне. Там есть мастерская Таура Даллана. Тебе каждый покажет. Ты ничего не имеешь против мутантов?
— Нет, сударь.
— Это хорошо, потому что Даллан — мутант. Скажи ему, что тебе прислал Дамон Исия. Учти, работа тяжелая. Даллану нужен помощник, а денег купить гема у него нет. Так что подумай. Побираться легче, я тебе ручаюсь… И еще: если я узнаю, что ты обворовал Даллана — я переломаю тебе ноги и морлок не поможет. Кстати, о морлоках. Он действительно твой?
Исия уловил легкое колебание перед ответом:
— Да.
— Может, продашь его в наш полицейский участок? Мы как раз не знаем, где взять замену морлоку, убитому три дня назад.
— Нет, — вот тут уж никаких колебаний не было. Еще бы они были.
— Ну ладно, может, еще свидимся.
— Вы забыли забрать свои деньги.
Исия усмехнулся и сунул деньги в карман.
— Как тебя зовут, гордый юноша?
— Райан, — ответил паренек, не заметив иронии, либо проигнорировав ее. — Йонои Райан.
Исия вернулся в участок, где на него тут же свалились дела — вооруженное ограбление, совершенное вчера, угон глайдера, кража со взломом и прочее. Лишь ближе к концу смены Исия смог задуматься о зуммере и пробить по базе данных клеймо-идентификатор морлока.
Результат заставил его нахмуриться. Морлок был зарегистрирован в Ниппуре и носил кличку Призрак; принадлежал он Яну Шастару, пилоту клана Дусс с западного побережья Гэнбу, и на этого пилота юный бродяга не походил ни по каким параметрам.
Конечно, очень может быть, что оный пилот просто вышвырнул надоевшего слугу. Такое в последние годы не было редкостью, в городской тюрьме парились сотни полторы гемов, ожидая, пока будут установлены личности их хозяев или пока не пройдут оговоренные законом три стандартных земных месяца, после которых их можно будет продать с торгов. Если морлок брошен, мальчик мог привязаться к нему из жалости, а морлок к мальчику — из благодарности и врожденной неспособности к самостоятельной жизни. Морлоку нужен туртан, как псу — хозяин. Однако в этом случае мальчик в опасности — идиотский закон карал за оказание приюта чужим гемам как за кражу, и за свою доброту славный паренек может попасть под порку. Будем надеяться, что дело обстоит не так плохо. Почему Шастар оставил свою собственность здесь, в Пещерах Диса? Ведь у его матери поместье недалеко от Лагаша, он легко мог вернуть морлока туда… Что-то здесь нечисто, подумал Исия, и провел поиск по армейской базе данных и по закрытым базам данных города, применив полицейский допуск. Он искал наугад, ни на что особенно не рассчитывая (что ему дала бы дата отчисления морлока?) — но полученный результат заставил его присвистнуть. Этот морлок оказывается, умер по меньшей мере дважды! Первый раз — десять с небольшим лет назад, когда его прайд был полностью выбит в наземных боях за Андраду. Целый длинный столбец морлочьих номеров шел здесь параллельно со столбцом одинаковых слов: «Выбыл» и словом «смерть» в графе «причина». А второй раз удивительный морлок умер совсем недавно, месяц с небольшим тому, на погребальных играх в честь Лорел Шнайдер. Он был заявлен на эти игры своим хозяином, Яном Шастаром (вот, значит, где собака зарыта!) и погиб, оставшись последним на арене, но не взяв трофея.
А трофеем было сердце юного Ричарда Суны.
— Ах ты черт! — воскликнул Исия, откинулся в кресле и закурил.
Описывая внешность, люди обращают внимание в первую очередь на волосы, потом — на глаза, губы и все остальное. Порой достаточно подстричься, чтобы тебя перестали узнавать. Но настоящий сыщик, запоминая внешность, обращает внимание еще и на форму ушей, кисти рук, осанку — все, что люди, как правило, не меняют, даже если делают пластику лица и трансплантируют глазные яблоки. Исии довелось довольно близко подходить к тележке приговоренного, когда она стояла во дворе городской тюрьмы, но тогда он специально не приглядывался к лицу. По правде говоря, ему было стыдно смотреть в лицо мальчику, с которым так подло поступили. Но вот на руки — да, он посмотрел. И отметил, что это действительно руки флордсмана. А выходя из тюрьмы, против своей воли встретился глазами. Рот был заклеен, пол-лица — занавешено растрепанными волосами, но на какой-то миг сверкнули глаза — и взгляд их был осмысленным, четким. Не умоляющим, чего боялся Исия. Много хуже — каким-то знающим. «И ты тоже предашь меня, пройдешь мимо и никому не скажешь ни слова». Конечно, это все было только моментальной иллюзией, обманом зрения — изнемогая от боли, мальчик пытался удержаться в сознании, фиксируя взгляд на чем-то… Это и показалось выражением нечеловеческой мудрости, остальное доделала нечистая совесть старого сыскного пса. И конечно, он так и сделал — опустил голову и как можно быстрее прошел мимо, и никому не сказал ни слова, потому что — чем, чем, чем он мог помочь? Что он мог сделать один?
Исия скрестил руки на столе и положил на них голову. Ситуация требовала какого-то решения. Если у Исии и было чем гордиться в жизни — так это тем, что он не шел на компромиссы, защищая закон. То есть, он без зазрения совести применял наношлем при допросах, а когда под рукой не было наношлема, прекрасно обходился парой кулаков, он «развел» две самые жуткие группировки во время первой криминальной войны, заставив их перестрелять друг друга, он закрывал глаза на мелкие шалости своих информаторов — но никогда не подыгрывал криминалу ради собственной выгоды, не брал взяток за то, чтобы «слить» дело, и если не мог на все сто обеспечить того, за что давали — тоже не брал, и вообще свою задачу видел в том, чтобы стало как можно меньше преступников, а не в том, чтобы стало как можно больше денег в кармане у господина Исии. Он был не против денег, но только если это помогало, а не мешало делу.
Сейчас ни о каких деньгах речи не шло и не могло идти. Лапша-самоварка по двадцать сэн за пакетик… Боги и демоны… Можно опять опустить голову и пройти мимо — чтобы недели через две увидеть, как кто-то из молодых шакалов, Тройо или Бесс, его заметет. Но вмешаться — означало сознательно встать на ту сторону. Да, мальчик был виноват уж тем, что Шнайдерам захотелось родственного тепла. Он чудом уцелел
