Но как только Манкузо уселся, она раздраженно бросила:
— Не рассаживайтесь и не заставляйте директора ждать.
Она нажала кнопку, отпирающую директорскую дверь, и тут же отвернулась, тряхнув кудряшками.
Манкузо показал ее спине кукиш.
— Я вижу,— сказала она, не оборачиваясь.
Манкузо оглядел все вокруг, но зеркала не было.
— Да? А как вы могли увидеть?
— Знаю я вас. Вы… хулиган.— И она снова принялась печатать.
Манкузо толкнул открытую дверь и остановился на пороге длинного, обшитого деревом кабинета О'Брайена. 'Моргунчик' О'Брайен всегда был скуэр[125], старомодным малым. Так что Манкузо не удивился изношенным дорожкам, хотя директор вполне мог иметь настоящие ковры.
О'Брайен поднялся и вышел из-за своего письменного стола.
— Джо,— сказал он и протянул руку, как всегда моргая.
— Здорово, босс!
Они обменялись рукопожатием.
— Присаживайтесь.— О'Брайен указал на пару кожаных кресел.— Хотите кока-колы? Или чего покрепче?
— Спасибо. Только что принял.
О'Брайен сел напротив, открыл сигаретницу на столике между ними.— Курите.
— У меня свои.— Манкузо закурил.
— Хорошо.— О'Брайен потер руки от удовольствия и сложил их на коленях.— Благодаря вам, Джо, нам удалось закрыть одно большое дело.
— Не так уж я расстарался.— Манкузо не любил, когда кто-нибудь из начальства становился слишком мил к нему. Это всегда заставляло его быть настороже. А уж если сам директор ФБР угощал кокой и сигаретами, это и вовсе его бесило.
— Получилось неплохо,— сказал О'Брайен.— Это делает вам честь. Вы отличились, да еще в такой важный момент вашего жизненного пути.
'Миллион раз за час моргнет, мать его. Ну хватит!' Манкузо еле сдерживался.
— Это уж точно.
— Но вы знаете, я человек любопытный.— О'Брайен чертовски старался, чтоб это прозвучало экспромтом.
— Да? И что же вас интересует?
— Да мне любопытно знать, как это вам удалось так точно вычислить Петерсена в Балтиморе. Я имею в виду…— он пожал плечами.— Даже воздавая вам должное… Признайтесь, это ведь прямо чудеса сыска какие-то.
— Меня навели,— сказал Манкузо.
О'Брайен моргнул и посмотрел на него, удивляясь, что у того нет ложной гордости. Он поразился, что для Манкузо все было в порядке вещей.
— Вот так. Вы знаете, что меня навели. Вы должны это знать. Так?
— Да, конечно.— О'Брайен пытался вновь найти точку опоры.
— Вот и все.— Манкузо выпустил струю дыма и огляделся. Стоит вам привыкнуть, и комната в самом деле покажется милым кабинетом.
— Погодите, Джо.— О'Брайен взъерошил волосы.— Извините, но я должен это сделать. Спросить вас. О наводке. Откуда она была?
— От парня, которого я знаю.
— От кого-то, чьи интересы вы обязаны защищать?
— Вовсе нет.
О'Брайен подождал немного. Но так как Манкузо молчал, он спросил:
— Вы скажете мне, кто это был?
— Не сейчас, босс.
— Джо, вы работали у нас долгое время.— О'Брайен откинулся в кресле.— Вы знаете, мы проводим свою политику. По правилам.
— Да, я все знаю о правилах.
— Дело касается национальной безопасности. Здесь и речи не может быть о сокрытии информатора.
— А я хотел спросить вас,— сказал Манкузо,— это вы велели прослушивать мой кабинет?
О'Брайен моргнул и уставился на него.
— Вы установили слежку за моим напарником в Майами?
О'Брайен, казалось, собирался ответить. Но молчал.
— Пожалуй, я войду с вами в сделку. Ради старых добрых времен,— сказал Манкузо.— Вы скажете мне, кто заставляет вас прослушивать наши разговоры. А я скажу вам, кто навел меня на Петерсена.
— Если вы шутите, то это не смешно,— сказал О'Брайен.
— О'кэй, о'кэй,— заметил Манкузо.— Если так вас не устраивает, как насчет вот этого? — Он наклонился вперед и заговорил очень тихо:— Или вы мне скажете — кто, или вечером, когда я увижу президента, я выложу ему все — о СПИДе, о прослушивании, о парне из секретной службы…
— Ради всего святого,— вздрогнул О'Брайен,— в 'Четырех временах года' были вы?
— Да хватит, Моргунчик. Мы обследовали комнату того парня. Он вошел, началась пальба, и он нечаянно попал в самого себя.
— Господи Иисусе…— О'Брайен сейчас выглядел так, словно он уже читал заголовки газет.
— Ну, ну, не надо так волноваться,— сказал Манкузо.— Тот парень вел незаконное расследование. Он угрожал одной из наших свидетельниц. Если бы ему удалось ее прижать, все бы всплыло наружу.
— Послушайте, Джо,— О'Брайен стиснул зубы,— добрые старые времена и все, что от них осталось, сейчас гроша ломаного не стоят. Мне необходимо знать, кто навел вас на Петерсена.— На сей раз сомневаться в серьезности того, что говорит босс, Манкузо не приходилось.— Это важно. Это очень важно при том, что происходит.
— В Белом доме, верно? — Манкузо гнул свое.— Тот парень, что сидел тут, когда вы давали нам это задание, как там его зовут, ага, Бендер. Тот самый, что работает на президента? Ну скажите мне: я вру?
— Джо, позволь мне задать тебе один вопрос.— О'Брайен откинулся назад, с трудом выдохнул воздух и сцепил руки за головой.— Тебя заботит честь Бюро? Заботит то, за что мы боремся?
— А за что мы боремся? — с горечью спросил Манкузо.— Все, что мы делаем, все, что говорим,— все впустую. Нас все время опережают. Знали ведь, что мы собираемся наведаться в дом Беквита. Так кто-то проскользнул туда до нас и убрал его и всю семью.
— Послушай, Джо,— повторил О'Брайен.
— Лучше вы послушайте! — Но он тут же взял себя в руки и заговорил очень тихо:— Господи Иисусе, Моргунчик, неужели вы не видите, что вы наделали?
О'Брайен не отвечал. Он смотрел в сторону, словно ничего и не слышал.
— Я-то думал, все пойдет по-другому после смерти Гувера,— сказал Манкузо.— Я-то думал, это место, сами знаете, станет чем-то. Чистым рабочим местом. Не думал я, что все кончится такой старой кучей дерьма. Вы не должны были позволять такое, босс.
Мгновение О'Брайен сидел в молчании.
Манкузо сделал жест, будто собирался говорить дальше. Но он не находил слов. О'Брайен встал, прошел к своему письменному столу, оттолкнул ногой стул и сел.
Некоторое время они сидели так в противоположных концах кабинета: О'Брайен — за столом, Манкузо — в кожаном кресле.
Наконец Манкузо сказал:
