построек, жилых или хозяйственных. И потому Чубарь пустил коня по торной дороге.
Сквозь густую морось, которая в лесу смахивала уже на обычные сумерки, Чубарь увидел человека. Странно, но Чубарь не очень-то обрадовался предстоящей встрече. По дороге шел мужчина. Это чувствовалось по походке. И чем быстрее они приближались друг к другу, тем очевиднее было, что это крестьянин — был он очень подвижен и одет в суконный армяк с накинутым на голову башлыком.
— Эй, ты ненароком телки чалой не приметил? — крикнул незнакомец первым, когда между Чубарем и ним оставалось не более десяти шагов.
Но Чубарь не отвечал до тех пор, пока не поравнялись.
— Нет, не видел, — пристально вглядываясь в человека, помотал он головой.
Человек был рыжий, небритый (правда, теперь мало кто из крестьян брался за бритву — по случаю войны лучше было казаться старше годами) и смотрел на всадника с явной опаской, сильно щуря, видно, подслеповатые глаза.
— То ли сама сбежала, то ли увел кто, — с нескрываемым сожалением сказал он. — Утром не закрыли в сарае, а теперь вот целый день по дорогам бегаю.
— А она, может, на лугу пасется в это время, — усмехнулся Чубарь.
— Кабы знать…
— Ты сам откуда? — спросил Чубарь.
— А ты?
— Да я оттуда, — махнул Чубарь рукой через плечо. Человек осмелел, подступил ближе.
— Что-то я не знаю тебя, — сказал он.
— Да и я тебя, — будто играя словами, не переставал усмехаться Чубарь.
— Должно, нездешний?
— Почему так думаешь?
— Так своих же я знаю, — улыбнулся крестьянин.
— А сам из какой деревни? — вновь спросил Чубарь.
— Из Ширяевки.
— Где это?
— Выедешь вот из лесу, и деревня наша тут сразу.
— У тебя с собой поесть не найдется?
— Нету. Бегаю возле дома, так зачем мне?
— И то правда, — будто теперь только понял это Чубарь.
— А конь у тебя ничего, — похвалил крестьянин.
— Добрый конь.
— Не иначе, краденый?
— Почему так думаешь? — искренне удивился Чубарь. Человек хитро посмотрел на него и сказал:
— На своем коне даже цыган не ездит без уздечки.
— Цыган и на чужого без узды не сядет, — отшутился Чубарь.
Разговор о коне не предвещал ничего хорошего, и потому Чубарь спросил о другом:
— Немцев в деревне нет?
— Вчера были на мотоциклах, а сегодня еще не наведывались.
— Ну и что? Как они?
— Рогов под касками не видно, а там кто их разберет, — пожал плечами крестьянин. — Покатались на мотоциклах по деревне, похватали на улице гусей, а плохого будто ничего не сделали.
— Может, спешили куда?
— Кто их знает.
Чубарю надобно было иметь хоть какое-то представление о местности, и он стал расспрашивать про ближние деревни.
— Значит, Ширяевка ваша недалеко?
— Сразу за лесом.
— А как туда ехать?
— Прямо по дороге, по дороге…
— А за вашей деревней какая следующая?
— Так это куда ехать будешь, — рассудительно сказал крестьянин. — Если туда, — он показал на север, — то на Овчинкино выедешь, а если сюда, — и он показал рукой в другую сторону, левее, — то на Папоротню попадешь.
— Журиничи отсюда далеко? — спросил Чубарь.
— Журиничи… Журиничи… — крестьянин сдвинул лохматые брови. — Журиничи…
— Вблизи там еще одна деревня есть, Пеклино, — подсказал Чубарь.
Тогда человек улыбнулся.
— Гм, про эту я слышал. Про нее меня уже спрашивали. Но Пеклино теперь где-то за линией фронта.
— Там вот и Журиничи, — сказал Чубарь.
— А тебе в Журиничи надо? Тогда не в ту сторону едешь. — И крестьянин начал объяснять незнакомому человеку: — Надо повернуть назад и подаваться на Петрополье, потом на Медведи, на Жанвиль, а за ними и Журиничи где-то. Это уже не нашего района. Это другого, соседнего района.
— А Ширяевка ваша какого? — спросил Чубарь.
— Гордеевского, — с каким-то особым вызовом ответил человек, будто про Гордеевку известно было во всем свете.
— А на Гордеевку как ехать?
— Это уж через Папоротню…
— Ну вот и поговорили! — Чубарь сделал вид, что намеревается тронуть коня.
Но крестьянин пожал плечами.
— Что-то я не разберусь, тутошний ты или еще откуда, военный или нет…
— А сам почему не в армии? — спросил тогда Чубарь.
— Билет имею.
— Ужели белый?
— Конечно, не красный!
— Что ж у тебя?
— А меня как несли в церковь крестить, так в холодной воде искупали, — поблескивая глазами, ответил крестьянин. — Кум из рук выронил.
— Ну и что? Потом, когда вырос, кума хоть тряхнул разок-другой?
— За что? С белым билетом тоже можно прожить.
— Особенно теперь? — сощурил глаза Чубарь.
— Я по закону, — взъерепенился человек. — А ты вот тоже… почему не воюешь?
Чубарь упрямо помолчал.
— А кто у тебя еще спрашивал про Пеклино?
— Разве вас теперь угадаешь? — сказал с усмешкой крестьянин. — Кто встретит по дороге, тот почему- то про это Пеклино и спрашивает.
— Ну, а все-таки?
— Вышли какие-то двое в военном на дорогу и спрашивали.
«Наверное, окруженцы», — подумал Чубарь и спросил:
— Где это было?
— Там, — махнул крестьянин рукой назад на дорогу.
— А давно?
— И все тебе, как я погляжу, хочется знать! — вдруг будто заупрямился встречный. — А может, я слово дал!
— Ладно, — буркнул недовольно Чубарь, — держи при себе свое слово. А про немцев ты правду сказал?
— Какую ты хотел правду?
