добавление в него тонко нарезанных ломтиков копченого мяса, что придавало ему ярко выраженный пряный аромат».
В кругу немецких офицеров, а также кандидатов в офицеры действовали и свои правила хорошего тона, своеобразный воинский этикет. Закончивший унтер-офицерские курсы в январе 1942 года Шейдербауер пишет об этой стороне обучения так:
«По средам в офицерском клубе проводились так называемые господские вечера. Мы, курсанты, конечно же, в своей выходной форме, должны были принимать в них участие. Перед ужином сначала приходилось бесцельно стоять в боковых комнатах. Затем командир резервного полка приглашал нас занять свои места. Оказавшись там в первый раз, мы, понятное дело, были несколько смущены и стояли почти что строем.
Мы не всегда сидели вместе в конце стола, зачастую размещались порознь между офицерами и таким образом должны были принимать участие в их беседе. Если бы я не научился правильно себя вести за столом еще дома, то меня бы научили этому там. Само собой разумеется, к столу можно было подойти только после появления командира, а приступить к ужину — только после того, как он поднимал свою ложку.
(Прямо как в русской крестьянской семье в былые времена. Да еще ложкой этой по лбу тому, кто в чашку раньше сунется! — Авт.)
Нечто вроде правил хорошего тона в вермахте прививали и солдатам. Для этого использовались «Правила службы в армии» — 300-страничный сборник учебных материалов, подготовленный командиром обычной роты, капитаном В. Рибертом (книга так в обиходе и именовалась — «Риберт». — Авт.)
В ее разделе «Общие принципы казарменного общежития» было написано: «Обед — это совместный прием пищи, как по технической необходимости, так и по причинам военного порядка и развития товарищеских отношений. К столу солдат подходит с чистыми руками, чистыми ногтями и причесанными волосами. За столом он сидит прямо, не гремит посудой, ведет себя прилично и воздерживается от ненужной болтовни».
Однако в книге «Судьба детей войны» Василий Свиридов пишет, как вели себя гитлеровцы, идущие со стороны фронта:
«Зайдут, бывало, в хату, посмотрят и говорят: «Здесь будут ночевать восемь или десять зольдат». Заходят, раздеваются, ведут себя свободно и везде заглянут в хате, во дворе и в сарае. Погреб, как закон, обязательно проверят, наберут картошки, принесут в хату и заставляют хозяйку варить неочищенную, в «мундирах». Сварится картошка — садятся за стол, достают соль, видно, знали уже, что у нас несолоно хлебают, хлеб, масло, шпик — все это у них было. И налегают на картошку. До чего же они любили нашу русскую картошку! Наливают в кружку шнапс, а впрочем, черт их знает, что там у них во фляжках. В это время на улицу не выйдешь, во дворе часовой и на улице, в огороде тоже — огороды-то у нас упирались в лес. Едят-пьют, разговаривают, и как ведра два, а то и три картошки сожрут, ужин закончился».
Впрочем, устраивали германские власти для своих солдат ужины и более цивильные. К примеру, в оккупированном Ворошиловске (Ставрополь), в переименованном из «Гиганта» в «Солдатское кино» кинотеатре власти устраивали специальные сеансы. Получивший талон на посещение кино военнослужащий мог присесть на свободное место за один из многочисленных столиков в холле кинотеатра, куда подавали вино и пиво с закусками, кофе со сладостями, сигары или сигареты, а также свежие немецкие газеты.
За время оккупации только в Ростовской области немцы съели более 14 тыс. голов крупного рогатого скота, в том числе и быков-производителей, рабочих волов, более 24 тыс. голов телят, 25 тыс. голов свиней, 28,5 тыс. голов овец и коз, 1026 тыс. штук гусей, уток, кур. И это только из общественных хозяйств, не считая личных хозяйств жителей области.
Но это в оккупированной России. В военной Германии солдатам фюрера обычно приходилось довольствоваться не в пример меньшим рационом.
Так что желание немецких солдат и офицеров быстрее попасть на фронт (так же, как и у наших) было зачастую вызвано не только патриотическими настроениями, но и банальным чувством голода.
Что же касается дополнительных пайков для офицеров вермахта, то они (пусть и не в форме регулярной выдачи, как в Красной армии), вероятно, все же имелись. По крайней мере офицер-артиллерист Иван Новохацкий в своей книге «Воспоминания командира батареи» пишет:
«Продолжая преследование, наша дивизия вышла в район 15 километров севернее Бухареста. Были захвачены большие склады с различным имуществом и продовольствием. Наш старшина нагрузил повозки различными банками, коробками, ящиками с продовольствием. Как потом оказалось, в коробках был дополнительный паек для офицеров немецкой армии: пачка печенья, пластмассовая баночка с мармеладом, пачка сигарет и др. В банках оказался плавленый сыр. Мы поначалу думали, что это мыло, и только потом кто-то попробовал на зуб и понял, что это сыр».
Посчитав утверждение Новохацкого о том, что это был именно доппаек для немецких офицеров, спорным, обратимся вновь к Армину Шейдербауеру, поскольку строки о дополнительном пайке для отдельной категории офицеров вермахта в его книге все же имеются:
«Мы узнали о существовании постановления. В соответствии с ним те офицеры, которым еще не исполнился 21 год, имеют право на получение 200 граммов колбасы на человека в день дополнительно к своему пайку! Ошарашенный казначей сразу же утвердил эту добавку».
Вермахт в окопах
«От фашистских землянок высоко в морозное небо поднимался дым из печей, от кухонь валил пар. Нам, голодным, казалось тогда, что немцев кормили круглые сутки», — записал спустя много лет после войны свои впечатления поздней осени 1941 года снайпер Евгений Николаев.
Дело было на Ленинградском фронте, и гитлеровцев там действительно кормили получше, чем оборонявших блокадный город наших бойцов и командиров, да и в целом, по отзывам немецких солдат и офицеров, питались они на той войне довольно неплохо. Конечно, если обстановка позволяла.
«Кормили на передовой неплохо. Но во время боев редко было горячее. В основном ели консервы, — вспоминал бывший ефрейтор 111-й пехотной дивизии вермахта Гельмут Клаусман. — Обычно утром давали кофе, хлеб, масло (если было), колбасу или консервированную ветчину. В обед — суп, картофель с мясом или салом. На ужин каша, хлеб, кофе. Но часто некоторых продуктов не было. И вместо них могли дать печенье или, к примеру, банку сардин. Но питаться можно было только у себя в подразделении. Если ты оказывался по какой-то причине в другой роте или части, то ты не мог пообедать у них в столовой. Таков был закон. Поэтому при выездах полагалось получать паек».
В боевых условиях солдат вермахта получал (точнее, как и наш, должен был получать, что в действительности имело место далеко не всегда. — Авт.) «норму питания для войны».
Она существовала в двух вариантах: суточный рацион (Tagesration) и неприкосновенный рацион (Eiserne Portion).
Первый представлял собой набор продуктов и горячей пищи, выдаваемые ежедневно солдату для питания, а второй — набор продуктов, частично носимый солдатом при себе, а частично перевозимый в полевой кухне. Он мог расходоваться только по приказу командира, если не представляется возможным выдать солдату нормальное питание.
Суточный рацион делился на две части: продукты, выдаваемые в холодном виде; горячее питание.
Состав суточного рациона:
Суточный рацион выдается солдату один раз целиком, обычно вечером с наступлением темноты, когда становится возможно отправить подносчиков пищи в ближний тыл к полевой кухне. Холодные
