были куда более страшным бедствием, чем в XXI. Нередко сгорали целые города.
- Пожары быстро потушили, но несколько сотен человек остались под открытым небом.
- Ясно, - я недовольно поморщился. - Подыщите новое жилье погорельцам, - распорядился я. - Что ещё?
- В остальных городах беспорядки были куда скромнее, да и после прочтения вашей телеграммы собравшиеся быстро разошлись. Везде кроме Польши, - уточнил мой начальник разведки. - Там был ряд столкновений между нашими солдатами и поляками. Солдаты утверждают, что поляки нарочно задирали и провоцировали их. В нескольких случаях столкновения вылились в стрельбу. Однако есть и другие данные... - Игнатьев замялся, явно не зная как продолжить.
- Что вы имеете в виду? - нахмурился я, в последние дни каждая недосказанность ассоциировалась у меня с явной или скрытой до поры до времени бедой.
- Имеются сообщения свидетелей, что наши солдаты сами напали на поляков, - сказал Николай Павлович, и чуть помолчав, добавил, - но я не смею их винить в виду исключительных обстоятельств.
- Каких же? - раздраженно спросил я. Неумение и нежелание подданных держать себя в руках, заставляли меня чувствовать себя виноватым за тот беспредел, в который вылился внешне изящный ход с польским участием в заговоре.
Игнатьев чуть отвернул голову к окну и принялся настойчиво рассматривать укрытый снегом скат крыши напротив. Его голос несколько дрогнул, когда он сообщил мне подробности польских событий.
- В Лодзи к нашему арсеналу подошла толпа в три-четыре сотни поляков. Они были пьяны, размахивали бело-красными флагами и пели песни. Во главе они несли копьё со стягом. Подойдя к арсеналу, они принялись выкрикивать ругательства и оскорбления. Солдаты дали несколько залпов в воздух, в ответ из толпы в них полетели грязь и камни. Затем на площадь перед арсеналом вылетела детская кукла в окровавленной одежде и поляки начали скандировать: 'Маленький ублюдок подох, дело за большим!'. Солдаты не выдержали и открыли огонь. Более полсотни поляков убито пулями, в давке погибло столько же, число раненых сказать невозможно.
- Сволочи, - саданул я кулаком по столу, - ну какие же сволочи! Неужели, все так плохо?
- Я не знаю, - устало вдохнул Игнатьев, - но чувство такое, что мы сидим на вулкане. Ещё и ваши планы с аристократией...
- Нам нельзя отступать. Дадим слабину, будет во сто крат хуже, - я устало откинулся на спинку стула.
Действительно, события в Польше разворачивались совсем не так, как в моём варианте истории. Смерть Александра II сильно подействовало на моральных дух восставших, а некоторая нерешительность кабинета министров, решивших в период перехода власти от одного императора к другому ничего не предпринимать по столь скользкому вопросу, дали полякам время раскрутить маховик мятежа. Спешно назначенный мною, исходя из его заслуг в моем прошлом, руководить подавлением восстаний в Западном крае Муравьев, медленно и методично давил все очаги сопротивления. Но, увы, Михаила Николаевича на все не хватало - сказывалось то, что размах восстаний был шире и то, что Муравьеву пришлось одновременно заниматься и Литвой, и Польшей. Однако к осени 1864 года был наконец-то достигнут перелом. Восстание затухало, умирая под натиском наших войск, лишаясь даже слабой поддержки польского крестьянства, которому панские разборки были уже поперек горла. Число арестованных и ссыльных мятежников в Польше в конце 1864 года уже приближалось к тридцати тысячам, против двенадцати с половиной в моей истории, согласно дневнику. Всё шло к тому, что к весне 1865-го года, ровно на год позже, чем в моей истории, мятеж будет окончательно подавлен. И тут грянул гром заговора Гагарина, черт бы его подрал!
Возложенная, из стратегических и политических соображений, на польскую шляхту вина за покушение стала палкой о двух концах. С одной стороны это консолидировало общество, лишив польских сепаратистов последних остатков сочувствия среди русских, и позволяло пополнить оскудевший за последнее время бюджет. С другой... эффект от этого известия в самой Польше был похож на вброшенную в затихающий костер бочку бензина. Полыхнуло так, что мало не показалось. Еще бы, смерть одного Императора, почти успешное покушение на второго и смерть Наследника престола! Вера в то, что еще чуть-чуть, еще самую малость, и русский трон падет, а Польша будет свободна, охватила Привисленский край.
Как ни парадоксально, в Литве революционные настроения наоборот, резко пошли на спад. Если поляки на волне эйфории казалось совсем потеряли голову, то благоразумные литовцы сумели сделали правильные выводы из Петербуржских событий и просчитать ответную реакцию властей. Еще через три дня после публикаций подробностей покушения восстания в Западном крае прекратились как по волшебству, а в столицу посыпались депеши от местных чиновников о прекращении волнений и массовых службах в церквях и костелах Литвы за упокой души невинно убиенного цесаревича.
Поляки же, напротив, явно решили пойти ва-банк, бросив все на чашу весов. Еще недавно почти сошедшие на нет манифестации и шествия в польских городах стали практически ежедневными, несмотря на комендантский час. Резко активизировались недобитые польские банды под руководством Мариана Лангевича, Юзефа Гауке-Босака, ксендза Станислава Бжуска, Зыгмунта Сераковского и других 'благородных панов'. Снова, как и в 1863 году, были попытки нападений на русские части, расквартированные в Польше. Ну что ж, сами напросились...
- Реакция на аресты магнатов уже есть?
- Есть, но весьма скромная, - пожал плечами граф. - Аресты только начались и в основном в провинциях, столичное воеводство мы пока не трогаем, слишком уж там обострена обстановка. Гораздо больше меня волнует, как отреагирует польская шляхта на объявление низложения Царства Польского и разбивку Польши на губернии...
- Думаю, когда Михаил Николаевич закончит наводить порядок в этом чертовом крае, - сказал я со злостью, - реагировать там уже будет некому. Тогда и объявим. Единственная польза мятежей в том, что после них становится меньше мятежников.
Игнатьев согласно кивнул и в комнате воцарилось молчание. В наступившей тишине отчетливо раздался треск поленьев в камине.
- А все-таки, каков старый хрыч, - имея ввиду Блудова вдруг резко прервал молчание я. - Так нагло врал мне прямо в лицо до самой своей смерти, а сам крутил шашни со своим клубом. Все припугнуть меня хотел... А как ведь выражал рвение и готовность! Помнишь? Я ведь совсем было поверил, что он и вправду готов работать по полной, чтобы оставить свой отпечаток в истории. Смеялся надо мной как над самонадеянным мальчишкой, небось, - зло закончил я.
Блудов не давал мне покоя. Как я узнал от Игнатьева впоследствии, едва выйдя от меня, он направил все свои усилия, не на работу, как того ожидал я, а на самое что ни на есть оголтелое вредительство. Он тут же принялся организовывать всех недовольных моими реформами в высшем свете. А таких надо признаться набралось довольно много. Старый лис. Наверное, он чувствовал мою к нему затаенную нелюбовь. Может быть, даже предполагал, что мне известно про его клуб, поэтому так горячо и демонстративно поддерживал мои инициативы. Я не хотел трогать его детище до поры до времени, несмотря на недовольство Игнатьева этой опасной игрой. Хотел, чтобы клуб как-то проявил себя, что позволило бы мне осторожно устранить самую недовольную часть русского дворянства, и заодно разжиться за его счет деньгами, но... смерть Блудова спутала нам все карты. Результатом стало дерзкое покушение Гагарина, и мы получили то, что имеем.
- Ваше Величество, самое время сменить оцепление вокруг дворца. Кризис миновал, а солдаты уже почти сутки на ногах. Кстати кому это пришла такая забавная мысль, кормить солдат с императорского стола, - позволил себе усмешку начальник разведки. - Уж не вам ли?
- Ну а кому же ещё же! Знали бы вы, чего мне пришлось наслушаться. Внезапно оказалось, что во дворце нет ни грамма нормальной еды - одни лишь деликатесы. Тогда я с самой вежливой улыбкой заказал три тысячи порций черепашьего супа. А когда его начали варить просто уточнил, что если во дворце закончатся деликатесы, которые я и не думал докупать дополнительно из-за ослиного упрямства поваров, то для приготовления обычной пищи мне сгодятся повара и поплоше, а в их услугах я больше не буду нуждаться. Вот тут-то неожиданно изыскалось необходимое количество гречневой крупы с самой обычной телятиной. Хотя надеюсь, черепаший суп солдатам понравился, - хохотнул я. Эта история была
