изобрести. Разумеется, преподавалась более развитая теория, метод критического пути в частности. Но все равно, как это удивительно! - не смог сдержать эмоций инженер.
- Основным тормозом на пути к дальнейшему промышленному развитию, - продолжил он, собравшись, - я считаю низкий уровень образования и полную техническую безграмотность большинства рабочих. Квалифицированных специалистов катастрофически не хватает, а обучение новых не происходит быстро. Поэтому я прошу выделить мне денег в первую очередь на открытие школ и училищ при всех заводах и производствах. Эти средства не принесут нам барышей напрямую, но сторицей окупятся для державы позже! - разгоряченный своей речью, Путилов стоял, переминаясь с ноги на ногу.
- О какой сумме идет речь? - уточнил я скорее по привычке, чем по необходимости. Дело предлагалось действительно чрезвычайно необходимое.
- Для содержания техникумов, училищ и школ потребуется два миллиона восемьсот тысяч в год, - последовал незамедлительный ответ. - Но сначала требуется построить или купить здания, оборудовать их должным образом, а это, по меньшей мере, ещё миллионов десять, - осторожно прибавил он.
- Откуда такая цифра! - Вскочил Рейтерн. - Вы что там всю страну грамоте обучить решили?
- Только школы при новых заводах! А цифра столь велика, потому что уже через пару лет заводы разрастутся, и школ понадобится все больше, а обучение учителей для них нужно начинать уже сегодня. А учить их будут в основном иностранцы, которых возможно завлечь только длинным рублем. Да и переводчики учителей за спасибо работать не будут! К тому же для техникумов нужно оборудование и практика на станках хоть в ночную смену, а для этого желательно платить учащимся хотя бы как чернорабочим. Но в итоге спустя несколько лет мы получим приток свежих рабочих должной квалификации.
- Я дам вам два миллиона прямо сейчас, - прервал я, готового отчаянно сражаться за такие деньги Рейтерна. - А остальные средства будут предоставлены ближе к лету, по мере надобности, - мне было тяжело расставаться с деньгами, в которых вечно была острая нужда. - На содержание учебных заведений я выделяю по три миллиона в год, - расщедрился я, устыдившись. Бунге сделал пару пометок у себя в блокноте. - Когда отпущенные под училища средства закончатся - прошу обращаться ко мне. Но неужели это все? - удивленно спросил я. После перечисления всего того, чем занимается этот без преувеличения гениальный инженер и организатор, я ожидал большего.
- Да, Ваше Величество, - уверенно ответил Путилов. - Сколько бы средств вы мне сейчас ни дали, нужного мне класса специалистов в России завтра больше не станет. Будет только перетаскивание рабочих от одного ведомства к другому, которое больше заплатит.
- Неужели не получается переманить иностранных мастеров?
- Хорошие крепко за свое место дома держатся, а худых нам не надобно, - фразой Петра Великого ответил мне Путилов.
- Ясно, - я на время замолчал, обдумывая следующие слова. - Круг вашей деятельности воистину огромен и достоин целого министерства, Николай Иванович, - я встал из-за стола. - Назначаю вас министром промышленности и жалую чином действительного статского советника. Примите мои поздравления, - протянул руку Путилову я.
- Право и не знаю что и сказать... Такая честь! - только и смог выговорить покрасневший от удовольствия новоиспеченный министр пожимая мне руку.
- К сожалению, вынужден оставить вас на некоторое время, - сказал я, едва отзвучали последние поздравления. - Я обещал непременно отобедать с семьей, - под понимающие кивки продолжил я и прибавил. - Прошу вас тоже не злоупотреблять отведенной паузой и как следует подкрепиться.
- Андрей Александрович, распорядитесь господам насчет обеда, будьте любезны, - выходя из кабинета на ходу бросил я секретарю.
* В доме 15 улицы Бассейная в 1864 году открылась Литейная женская гимназия, в которой учились Н. К. Крупская.
Глава 9. Вторая семья.
24-го февраля, первая половина дня
Действующие лица, Гг, Его превосходительства Мельников Павел Петрович и Крабе Николай Карлович, а также господа Путилов Николай Иванович, Обухов Павел Матвеевич, Менделеев Дмитрий Иванович и Советов Александр Васильевич, Бунге, Рейтерн, Игнатьев.
Обед с семьей был тихим и умиротворенным. Контраст с кабинетными бурями: спорами, обидами и гневными вскриками, был как никогда раньше разителен. И чем глубже становился покой в обеденном зале, тем сильнее мне хотелось и дальше быть в кругу семьи, оставляя все невзгоды России на потом.
Подали чай и я, не торопясь, принялся его пить, наслаждаясь каждым спокойным мгновением. Наверное, тоже самое чувствовал Николай Второй в моей истории. Вряд ли последний русский царь был настолько безнадежным дураком. Наверняка видел, куда катится страна, наверняка понимал даже, какие меры ему требовалось срочно предпринять. Но столь нужного России мужества и решительности не имел. Он прятал свой ужас, как страус прячет голову в песок, в спокойствии и безмятежности обожаемой им семьи.
Да, Николай был примерным семьянином и хорошим человеком. Да, он спас свою душу и был канонизирован церковью. Но для нас, русских людей, он со своей нерешительностью и безволием стал самой последней сволочью на земле.
В мое время многие почему-то считали, что революционеры в Россию попали откуда-то извне, из какого-то другого мира. Что оболваненные теорией Маркса студенты-бомбисты без всяких разумных причин убивали офицеров, чиновников и царей-реформаторов. Увы! Русская революция возникла из-за сугубо внутренних проблем: крестьянская нищета и бесправие, чиновный произвол, коррупция, вседозволенность власть имущих. По сути это был русский бунт, 'бессмысленный и беспощадный', рожденный из праведного негодования и истового требования справедливости. Можно лишь поаплодировать гениальному политическому чутью Ленина, которое позволило большевикам эту волну народного гнева оседлать и на её гребне вознестись к вершинам власти. Однако вернёмся к позиции власти.
Что делает Николай, когда революционная ситуация в стране - суровая реальность? Во-первых, не проводит назревших и перезревших реформ, что ещё можно понять - страх всколыхнуть общество ещё больше слишком велик. Но этот примерный семьянин и с революционерами толком не борется! Дает им послабления немыслимые при его отце, Александре III. Пока бомбисты взрывают виднейших сановников, охранка заигрывает с Азефом. Царскими спецслужбами намеренно скармливаются все новые и новые жертвы революционной гидре, в надежде, что когда-нибудь ее, возможно, будет контролировать. Однако, откормленный на костях министров и губернаторов, монстр с легкостью обрывает этот хлипкий поводок и пожирает всех, кто в своей недалекой гордыне считал, что держит его за горло. А потом уже сами революционеры, оказавшиеся у власти, на деле демонстрируют, как надо бороться с им подобными, и возня 'царской охранки' с её информаторами и провокаторами окончательно переходит в категорию исторических недоразумений.
Нельзя все сбрасывать на тормозах. Бурлящий недовольство котел, которым являлась по большому счету Российская Империя, надо постоянно укреплять, стравливать пар, чтобы он рванул когда-нибудь потом, а не прямо сейчас.
Без сомнения, последний русский император заслужил участи ещё более жестокой, чем получил. Он просто вынудил народ к революции, годами испытывая его терпение. Не разряжая обстановки реформами и не ведя более деятельной борьбы с поднимающей голову революцией Николай сам предопределил свою судьбу.
Когда большевики огласили свой знаменитый лозунг 'Земли крестьянам! Фабрики рабочим!', клич упал на благодатную почву. Крестьяне и рабочие, те, кому он предназначался, были уже доведены до
