части тела. Когда же он видит сцены сношения с женщинами, то испытывает приятные ощущения, так как тело его восстанавливается после легкого шока. Затем все повторяется сначала. Через неделю-две сеансов больные перестают смотреть на мужчин с вожделением, а через месяц у них возрождается склонность к женскому полу и они счастливо женятся. У нас прекрасный процент успешных исцелений.
Вопль несчастного долетел сквозь стены. Когда жизнь ставит перед выбором – электрический стул или женитьба, поневоле выберешь меньшую пытку.
– Как же они соглафаются на такое… гхм… лечение? – осторожно спросил Ванзаров.
– Исключительно добровольно.
– А тот юнофа тоже профел подобную процедуру? Звягинцев огорченно вздохнул:
– К сожалению, нет. Мне предоставили лишь один сеанс, пришлось применять новое, но сильное средство.
– Что же использовали?
– Ток… несколько большего напряжения. Суть методики в том, что по китайскому атласу я определяю точки, блокирующие противоестественное вожделение. А потом попросту прожигаю их. Жаль, неизвестен результат, спутник юноши обещал привезти его еще раз, но так и не появился.
– Так он приходил не один?
Аристарх Петрович сморщил лоб, помассировал подбородок и признался, что не может вспомнить сопровождавшего. Хоть и было это с месяц назад. Пациента запомнил, а вот другого…
«Живая картина» опять явилась на свет, но теперь лицо князя было представлено для опознания. Доктор взглянул и твердо заявил, что этого господина не видел.
– Не остались ли записи о том визите? – без всякой надежды спросил Ванзаров.
– Безусловно, – даже не удивился Звягинцев.
Из картотечного шкафчика был извлечен ящичек, а из него форменная карточка. История болезни сообщала, что пациента зовут Петр Николаевич Морозов, из дворян, 1885 года рождения, православный, русский. Образование несколько непривычное: Александровский лицей, а затем для чего-то коммерческая школа. Род занятий указывался оригинальный – «праздный». Адрес проживания и вовсе удивительный: особняк князя Одоленского. Что касается жалоб, то пациент страдал «пассивным мужеложеством орального типа в начальной стадии». Также было описано, какое средство применялось: «краткое воздействие переменного тока 300 Вт в точки тормозящей функции». Иных сведений картонка не содержала.
В глубине клиники разразился мучительный крик исцеляемого.
Родион Георгиевич передал карточку Джуранскому. Ротмистр быстро ознакомился и всем видом выразил глубокое сомнение, что этому можно верить. Необходимые меры он, конечно, предпримет, но… Морозовых в адресном столе полиции наберется не меньше сотни, а единственный, кто бы мог рассказать достоверно, уж сутки дает ответ иному суду.
– Юноша страдал довольно серьезным нервным расстройством, – сказал Звягинцев с непередаваемой лекарской интонацией, в которой желание помочь больному мешается с живейшим интересом к его вскрытию.
– Какого рода? – заинтересовался Ванзаров.
– Шизофрения с манией преследования… Он считал, что его два года держали в доме умалишенных, потом выкрали, а нынче ему угрожает смертельная опасность. Представьте, он даже просил вызвать полицию! – доктор понимающе улыбнулся.
До сих пор приятный гость не разделил веселья, а напротив, крайне строго спросил:
– Почему не вызвали?
– Ну, господа, я же врач! Отличу бред больного воображения от реальности!
– Могу ли знать, на основании чего поставили диагноз? Почувствовав решительную перемену интонации, Звягинцев забеспокоился:
– Уверяю, господа, диагноз очевиден. Хорошо одетый юноша, со здоровым цветом лица, говорит, что его держали в заточении. И потом, спутник подтвердил, что у него развились психические отклонения на почве мужеложества.
– Кто диктовал карточку больного?
Простой вопрос привел доктора к замешательству и нервному почесыванию бородки. Эскулап явно не мог вспомнить такой безобидной подробности.
– По-моему, юноша… Нет, кажется, тот, другой… Или нет?… Позвольте…
– Ставите диагноз, а не помните, как выглядел преступник? – вдруг выпалил Джуранский.
Совсем смутился Аристарх Петрович и принялся лепетать путаные оправдания, густо пересыпанные латинизмами. Труженика науки переубеждать было поздно.
– Юнофа не упоминал, какую клинику выдумала его физофрения?
– Кажется, на Черной речке. Поверьте, господа, я совершенно…
– Благодарю, Аристарх Петрович, вы оказали неоценимую помофь розыску! – Родион Георгиевич крепко пожал суховатую ладонь доктора. – Позволите забрать карточку с собой?
Профессиональная жадность сдалась и доктор заявил торжественно:
– Хоть не по правилам, но коли розыску надо – берите! Выйдя на ветерок Мойки, Ванзаров просил ротмистра достать блокнот с карандашом:
– Записывайте: «Позвольте поздравить с заслуженным вознаграждением. Желаем достойно носить гордое имя рогоносца. Вам оно, безусловно, подходит»… Э-э-м… Далее: «Супруга бесподобна в муках любви. Примите нафе уверение в искреннем почтении»… Записали?… Едете на Офицерскую и печатаете этот текст на всех пифуфих мафинках управления. У нас их, кажется, три. Затем спускаетесь в Казанский участок и печатаете на их двух. На расспросы «зачем» и «почему» предоставляю найти исчерпываюфий ответ, как умете. И проверьте Морозова по адресному.
Железный Ротмистр научился не задавать вопросы, даже если не понимал приказ вовсе. Джуранский лишь уточнил, будут ли еще указания. Но с прочим Родион Георгиевич надеялся справиться сам.
Августа 8 дня, в то же время, +21° С.
Министерство Императорского двора,
главная канцелярия, Набережная реки Фонтанки, 20
Как и все, чего он сам добивался: сам решил служить жандармом, сам пробился в дворцовую охрану и сам догадался, как быть полезным императору лично. Начальник дворцовой стражи Е.И.В. не верил в удачу, а ковал ее своими руками. До намеченной цели оставалось несколько ударов.
Ягужинский бодро вошел в приемную и просил адъютанта доложить о своем прибытии. Его приняли незамедлительно.
Министр двора изволил опять располагаться в позе неколебимого величия. Полковник вытянулся, но барон не захотел тратить время на формальности.
– Что удалось сделать за прошедшие сутки? – ласково спросил Владимир Борисович.
Ягужинский открыл папку и зачитал рапорт. В дворцовой страже обнаружен предатель, причастный к появлению нежелательных писем. В результате разоблачения штабс-ротмистр Меншиков покончил жизнь самоубийством, взорвав себя заранее приготовленной бомбой. Его связи и знакомства сейчас активно проверяются. Вскрылась непосредственная причастность князя Одоленского к заговору, но допросить его невозможно, так как князь найден вчера утром в своей постели мертвым. Розыском убийцы занимается сыскная полиция.
– Значит, последний отпрыск княжеского рода, верой и правдой служивший империи и лично удостоенный вниманием императора, оказался банальным заговорщиком? – задумчиво проговорил барон Фредерикс.
– Сожалею, но это так.
– В чем заключалась его роль?
– Ванзаров сейчас выясняет.
– А вы?
