расправились в «Помпеях». Еще бы узнать как.
– Не прощу себе…
Уловив, что творится на душе юного чиновника, Лебедев благородно промолчал. Не время для шуточек. Оставив походный чемоданчик под присмотром городового, заодно приказав никого не выпускать во двор, криминалист буквально припал к земле и пошел по следам.
А Родион принялся делать то, на что был способен в этих условиях. Бесполезное оцепление снял, освободившихся городовых отправил по квартирам 3-го дома. Невзирая на протесты и жалобы, следовало осмотреть все помещения на предмет пятен или следов крови, а также возможного орудия убийства. К пустым квартирам звать дворника и без сомнений вскрывать. Городовому Зыкину отдал распоряжение взять сколько нужно людей и опросить всех служащих концертного зала и поваров ресторана. Быть может, кто-то видел, как тело переносили. Не по воздуху же оно летело.
Городовые бросились исполнять резво. Не столько испугавшись грозного лика юноши, сколь желая побыстрее смыться с мороза. Трем оставшимся у тела не так повезло. Ванзаров стоял с ними и пытался включить всю мощь логики. Но логическая сила не готова была дать простой ответ на вопрос: зачем убита Ляля Агапова? Другой вопрос: «Кто шлет послание чиновнику полиции?» – он старался не замечать вовсе.
Возвращение Лебедева не сулило открытий. Эксперт хмуро помалкивал. На немой крик отчаяния: «Что там?» – последовал краткий ответ:
– Ничего.
– Не может быть…
– Проверьте сами!
– Прошу вас, не обижайтесь, сейчас не до того… Но что-то же есть?
– Дорожки, посыпанные песком, старый лед. Мусорная свалка в ближнем углу. Помои около кухни. Следов обуви множество, но все довольно обычные. Углубленных под тяжестью – нет.
– А колеса?
– Утром заезжала подвода. Разгружали муку… Более ничего.
– Откуда могли вынести тело?
– Есть три двери. Одна принадлежит кухне, там все время народ. Другая – с черной лестницы, той, что в окне видна. Третья заперта на висячий замок. Лично проверил. Амбарный, надежный.
– Могли вынести только из одной двери?
– По-другому – волшебством.
– Там швейцар не дежурит?
– Какой швейцар! Служебный вход, ходит кто хочет. Все затоптано, ничего не разобрать. Хотя вынести тело так, чтобы никто не видел, – это надо хитро задумать.
Стали возвращаться отправленные городовые. Рапорты различались только жалобами, которые грозили отправить разгневанные жильцы. В остальном – мирное однообразие покоя домашней жизни. Даже курицу никто не резал. Не говоря уж о свежем поросенке.
– Будете смеяться, но мне показалось… – Лебедев запнулся.
– Обещаю: не буду.
– Во дворе запах крови… У нее, пока свежая, такой особый острый аромат… Да не смотрите с такой надеждой, никаких багровых рек не разлилось.
Родион осторожно втянул воздух. Но, кроме холода, ничего не почувствовал. Быть может, психологический эффект. Уже эксперту кровь мерещится. А все фокусник со своими бреднями…
– Аполлон Григорьевич, «Помпеи» подробно осмотрели?
– Разве не разобрал по кирпичам.
Помедлив, чтобы подобрать верные слова, Ванзаров спросил:
– Есть там темное место с деревянным полом, возможно, с грубыми досками, треснутыми или сильно царапанными, где иголка может потеряться?
Недолго думая, Лебедев назвал карман за сценой, где хранятся декорации.
– Но там ничего достойного внимания, – добавил он. – Хотя иголку не искал. Может, вам повезет. А я, пожалуй, отвезу барышню в участок. Нам с ней есть о чем потолковать.
Тревожные вести летят из уст в уста быстрее ветра. Вскоре все работники «Помпей» знали, что случилась какая-то неприятность. Полиция во дворе, никого не выпускают с черной лестницы, а, наоборот, допрашивают. Никто толком не знал, что случилось, строились догадки, рождались домыслы, и от нараставшей тревоги становилось неуютно. Служащие шептались по углам, но распорядитель Циркин быстро навел порядок. Не хватало, чтобы публика почуяла неладное. Всем велено натянуть дежурное радушие, и ни звука о неприятностях. Циркин и сам не знал, что творится у него под носом, а потому, завидев плотного юношу, с мрачным видом слушавшего доклад городового, решил, что это и есть самый главный начальник. Выждав, когда тот освободится, Циркин подскочил, выразил всяческое почтение и спросил: может ли администрация быть полезной чем-нибудь? На такой вопрос принято вежливо ввести в курс дела, но юный медведь буркнул, чтобы его проводили туда, где хранятся декорации. Что там забыла полиция, распорядитель даже представить не мог. Но долг гостеприимства обязывал.
В темном закутке плотным строем теснились полотняные декорации в виде картин на подрамниках, ширмы темной ткани, разложенные прямо, какие-то прямоугольные конструкции, сваренные из железных уголков, и пустые деревянные рамы. Осмотрев театральное хозяйство при жалкой дежурной лампе, гость потребовал больше света. Циркин приказал подать. Внесли три больших подсвечника, разогнавших тени. Чиновник полиции рухнул на пол и, не жалея коленок, принялся осматривать доски, тщательно заглядывая в щели и даже указывая, куда подсветить. Поупражнявшись таким образом, вскочил, отряхнул брюки, скудно поблагодарил и заявил, что дальше сам справится. Набравшись смелости, Циркин пошел следом, выбирая удобный момент, чтобы задать вопрос. Но юноша, без стука открыв дверь маленького зала, арендованного до конца недели, захлопнул ее перед носом распорядителя. Сразу видно: большой начальник.
Лидия Карловна как раз разглядывала украшения, которые доставил посыльный из мастерской портьерных изделий. Обернувшись на хлопок, обнаружила знакомое лицо, исполненное мрачной решимости. Дама в летах знала, что такие перепады настроения свойственны молодым или неженатым мужчинам. С годами и супругой человек начинает себя контролировать куда лучше. А у этого – все эмоции наружу. Госпожа Маслова нашла немного строгое, но доброжелательное выражение:
– Уже как к себе домой входите… Стучались бы, а то здесь молодые дамы могут быть. Мне скрывать нечего, а от них визгу не оберетесь.
Все так же дерзко юноша отшвырнул стул, попавшийся на пути, подступил излишне близко, так что дама немного посторонилась, и без вежливых приветствий заявил:
– У вас имеется журнал посещения ваших собраний?
Женское чутье подсказало, что в этот раз полицейский шутить не намерен. Надо поддаться, быстрее отстанет, такой неприятный. Лидия Карловна указала приходную книгу, раскрытую на конторке. Родион вцепился жадно. Сегодня пожаловало меньше половины конкурсанток. Против Ляли стояла галочка. И против госпожи Лоскутовой, она же – Клавдия Васильевна. Но госпожа Вонлярская не изволила явиться. Впрочем, как и барышни Агапова и Лихачева.
– Насытили любопытство?
Мысленно взвесив тучность дамы на одной чаше весов правосудия и возможные последствия на другой, Ванзаров настоятельно просил ее сесть. Сам же остался на ногах.
– Очень простой вопрос: где госпожа Изжегова?
– Наверно, вышла куда-то… – легкомысленно ответила Маслова. – Эти барышни вечно куда-то бегают, то в дамскую комнату, то пошушукаться, прямо как дети…
– Вас не удивило, что ее до сих пор нет?
– Я же не обязана за ними следить!
– Вспомните, когда именно Ольга Ивановна вышла из зала?
– А в чем дело? – Лидия Карловна проявила первое беспокойство.
Обещав, что расскажет все, Родион повторил вопрос. Маслова мечтательно задумалась:
