роскошном поместье. Однако тучи рассеиваются, милости возвращаются, император не в состоянии справиться с иноземными врагами и собственными злонамеренными вельможами без помощи нашего героя, и традиционный счастливый финал завершает жизненный путь Яна и его близких.
Читатель, наверное, обратит внимание на то, что Ян, являясь в нескольких войнах верховным командующим минских войск, сам очень редко непосредственно участвует в сражениях. Все воинские труды и опасности берут на себя его подчиненные или же его возлюбленные, девы-воительницы. Не следует думать, будто автор хотел этим как-то принизить своего героя: по тогдашним представлениям, задача истинно великого полководца в том и состояла, чтобы все заранее рассчитать и предвидеть, поручив исполнение своих замыслов другим. Когда это необходимо, Ян проявляет мужество в воинском деле и мудрость в политике.
Много раз на протяжении романа Ян в своих речах и докладах трону выказывает понимание истинного положения дел в стране. Впервые покинув дом, чтобы попытать счастья на государственной службе, он сталкивается с разбойниками. И тут выясняется, что он знает — эти разбойники на самом деле голодные крестьяне, которых толкает на преступление нужда, а не какая-то врожденная порочность. Впервые обращаясь к императору, он пишет о том, что его министры забросили дела страны, чиновники не умеют отличить правду от лжи, местные правители растрачивают казну и не заботятся о нуждах народа. Достается и императору — он, по словам Яна, проводит все время во дворце, судит о положении в стране лишь по донесениям своих чиновников, верит их льстивым речам. И позже он не раз без обиняков говорит государю о неблагополучии в стране, о тяготах жизни простого люда, бездарности и бесчестности сановников, всеобщем падении нравов, укоряет и самого Сына Неба.
Высказывая все это, Ян не выходит за пределы конфуцианских установлений, предписывавших верноподданному сообщать трону о замеченных им неполадках в стране и предлагать свои рецепты их устранения, хотя на практике редкий царедворец решался говорить всю правду. Но к чему же сводятся советы Яна? Увы, они не блещут новизной. Главное для него — это совершенствование системы государственных экзаменов, привлечение к делам правления достойных людей, изучивших классические каноны и способных вести страну по пути идеальных государей древности. Новые веяния, представленные школой «реальных наук», прямого отражения в романе еще не получили.
Тем не менее гражданственная позиция автора не вызывает сомнений. Конечно же, говоря о бедственном положении народа, неспособности правителей, царящих при дворе интригах, он имеет в виду не столько минский Китай, сколько современную ему Корею, тем более что порядки и социальные беды в обеих странах имели много общего. Не случайно так много внимания уделено борьбе придворных партий: существование двух клик аристократов и жестокая борьба между ними были постоянным фактором политической жизни Кореи той эпохи и оказывали пагубное влияние на положение дел в стране. Однако носитель высшей власти, Сын Неба, изображен в романе человеком хотя и незлым, но слабым, недалеким, вечно нуждающимся в поучениях, и вряд ли сам автор рассчитывал, что он и подобные ему правители действительно захотят и смогут сделать что-нибудь реальное для облегчения участи народа.
Немалый интерес представляют женские образы романа. В большинстве своем они обрисованы в самых привлекательных тонах, наделены не только традиционными женскими достоинствами — красотой, чувствительностью, преданностью, но и умом, образованностью, многими талантами. С особенной симпатией изображена Хун — самая близкая подруга героя, не просто возлюбленная, но и опора в ратном деле и в семье. Гетера из зеленого терема, она обнаруживает высокие душевные качества, выказывает и силу чувства, и силу характера. Пройдя науку у даоса Белое Облако, она превращается в бесстрашную и многомудрую воительницу, во многом содействуя победам минского оружия. Мудрю и скромно ведет она себя в семейной жизни, помогает каждому, кто обделен судьбой.
В романе действуют и другие гетеры, и почти все они вызывают доброе отношение. Здесь следует отметить, что в тогдашней Корее гетеры (кисен) занимали своеобразное положение. Официальный статус их был, разумеется, низок, но такая профессия требовала умения вести с гостем тонкую беседу, слагать стихи, петь под собственный аккомпанемент, — словом, предполагала довольно высокий образовательный уровень, недоступный не только простой кореянке, но и большей части девиц из знатных семей. Это влекло к ним мужчин из разных слоев общества, включая самых высокопоставленных, создавало им широкую известность, а порой позволяло войти в качестве наложницы или младшей жены в дом вельможи.
В огромном доме Яна есть и своя возмутительница спокойствия, нарушительница норм семейного уклада. Это фигура, достаточно часто встречающаяся в корейской средневековой повести, но там обычно речь идет о красивой наложнице, злоупотребляющей доверием главы семьи и преследующей жену. Здесь же в этой незавидной роли выступает вторая жена героя, та самая дочь министра Хуана, на которой Ян Чан-цюй не хотел поначалу жениться. А красавица наложница становится жертвой безжалостных преследований, которые направляются матерью госпожи Хуан, еще более злой, коварной, завистливой и корыстолюбивой, чем дочь (примечательно, что присущая последней ревность, которая в наше время могла бы вызвать читательское сочувствие, в романе резко осуждается: в полигамной семье ревности не должно быть места). Правда, в конце повествования Хуан — конечно, не без воздействия потусторонних сил — раскаивается и возвращается на путь благопристойности. И все же следует подчеркнуть: автор избирает отрицательных персонажей главным образом из «высших сфер», отдавая свои симпатии людям скромного и даже «низкого» происхождения.
В заключение о некоторых художественных особенностях «Сна в Нефритовом павильоне». Стремясь, по-видимому, избежать монотонности и однообразия, автор на протяжении внушительного по объему романа много раз меняет темп повествования. То оно, насыщенное динамизмом, как бы несется вскачь, то становится неторопливым, утопая в подробных описаниях или рассуждениях на самые различные темы, или же перемежается стихами различных жанров. Как уже отмечалось, в описаниях внешности героев, битв, походов, гаданий, сновидений часто встречаются идущие от фольклора своеобразные клише, стандартизированные обороты. Они выполняют определенную эстетическую функцию, придавая изложению эпически-сказовый характер. Но есть и явно излишние повторы, необязательные с точки зрения развития действия детали, поэтому в переводе сделаны небольшие сокращения.
Другой характерной чертой романа, свойственной и многим другим произведениям средневековой литературы Дальнего Востока, является обилие упоминаемых в тексте имен исторических и литературных персонажей, буддийских и даосских небожителей, героев мифов и преданий. Предполагалось, что читателю знакомы все эти имена и связанные с ними факты или легенды не хуже, чем автору, и одно лишь упоминание о них вызовет у читателя соответствующие, определенные ассоциации. Иное дело читатель современный, тем более иноземный. Попытка переводчика или комментатора раскрыть все аналоги и намеки, все объяснить, приведет только к разбуханию текста или справочного аппарата. Кроме того, не все упоминаемые имена н названия удается идентифицировать уже потому, что в оригинале отсутствуют их иероглифические обозначения. Впрочем, это касается большей частью уподоблений типа «герой поступил так-то и так-то, как в свое время поступил имярек». Комментарии могут добавить к тому, что уже ясно из самого уподобления, лишь биографические или литературные сведения об этом малоизвестном «имярек», что вовсе несущественно для понимания текста нашими читателями. О действительно же известных персонажах необходимые краткие сведения приводятся в комментариях и словаре имен.
Теперь нам остается лишь пригласить читателя в волшебный «Нефритовый павильон» и выразить надежду, что ему будет интересно познакомиться с этим своеобразным произведением корейской классической литературы, его героями, его миром образов, чувств и представлений.
Глава первая
О ТОМ, КАК ЗВЕЗДНЫЙ КНЯЗЬ ВЭНЬ-ЧАН ЛЮБОВАЛСЯ ЛУНОЙ ИЗ НЕФРИТОВОГО ПАВИЛЬОНА И КАК С
