Однако мир за закрытыми глазами выглядит иначе. Здесь лето, а не зима, здесь снова является она. Кэт в студии татуировок наблюдает, как он выходит за дверь с рюкзаком за плечами. Она так юна и печальна. Ему хочется поменять направление своего движения, вернуться. Но это — в прошлом. Это уже случилось и не может быть изменено.
Гевин поднимает голову и смотрит на Морган. Она перестала к нему прижиматься и лежит без движения. Ее рука покоится на его бедре.
— Ты думаешь о Г. Н.? — спрашивает он ее.
Ее кивок едва заметен.
Он наклоняется и целует ее в губы, затем поднимается с постели.
— Пойду приготовлю завтрак на дорогу.
В кухне он помещает хлеб в тостер и разбивает яйца в миску. Слышит, как она принимает душ. Возбуждение его еще не покинуло, но он понимает, что момент возможной близости прошел. На этот раз во благо. Он думает о своей квартире в Лондоне, о месяцах заключения, проведенных там, без выхода наружу и возможности принять какое-либо решение. Лучше было б, если бы он там оставался? Тогда была бы порушена только его жизнь.
В кухню входит Морган. На ней кимоно из черного шелка с двумя красными драконами, вышитыми по бокам, и одним огромным драконом на спине. Она связала свои влажные волосы в узел на затылке. Снова выглядит как богиня или, может, как воительница. Гевин отводит взгляд.
Она бросает ему тенниску.
— Ты оставил это в моей комнате.
Он берет тенниску и надевает.
— Я готовлю яичницу и гренки. Попробуешь?
Морган кивает:
— Да. Я голодна. В холодильнике есть немного бекона. И имбирный мармелад.
Они готовят завтрак вместе. Их отношения снова приобретают непринужденность, словно того, что только что происходило в спальне, и не было. Садятся за кухонный стол, едят яйца, бекон, мармелад и гренки, запивая их кофе.
— Закрой глаза, — говорит Морган.
Он закрывает и ощущает теплоту солнечного света на руках, проникающего через кухонное окно.
— Теперь открой рот.
Она что-то помещает между его зубами.
— Кусай.
Он кусает, и сладость шоколада растекается во рту. Он жует, и сладкий вкус смешивается с горьким вкусом кофе.
— Еще?
Он кивает. Морган вставляет между его губами другую половинку шоколада. Достает из коробки на столе еще одну плитку и кусает сама.
Гевин молчит. Он не смотрит на нее, упирается взглядом в потолок. В голове снова начинается пульсация. Он не может сдвинуться с места. Еда и кофе припечатали его к стулу. Она что-то ему предлагает — возможно, еще один шанс. Но он не думает, что она имеет в виду именно это. Прошло много времени с тех пор, как она занималась любовью, гораздо больше времени, чем то, какое выпало ему.
Она протягивает через стол руку и касается его запястья. Пробегает пальцами по повязке, которая еще сохраняет влагу после душа.
— Шрамы сойдут со временем, — говорит она. — Тебе нужно выставить их на воздух, на солнечный свет.
Он молчит.
Морган просовывает палец под повязку и гладит его кожу.
— Шрамы на твоей спине уже прошли. Они белеют. Скоро станут чуть светлее, чем остальная кожа. Они будут едва заметны.
Он ощущает ткань своей тенниски там, где она касается тела. В последнее время его спина перестала испытывать зуд. Он не уверен в том, что хочет исчезновения шрамов. Он нуждается в напоминании о том, кто он такой и что он сделал.
— Они не то, что ты. Как бы они с тобой ни поступали, ты не поддался, ты остался тем же, каким был. Эти люди оставили на тебе свои следы, но не могли изменить тебя.
Морган многого не знает. Если б знала, не говорила бы этого.
Она подается вперед, наклоняется через стол и берет его за запястье. Вначале он сопротивляется, затем расслабляется и дает ей возможность снять красную повязку с запястья. Его кожа под ней побелела. Шрамы стали бледнее, чем остальная рука, рубцы превратились в белые жесткие нити рубцовой ткани. Она проводит по ним пальцами. Он хочет сказать ей, чтобы она прекратила это делать, не прикасалась к нему, но не говорит этого.
Она держит его ладонь, сжимает ее в кулак, затем разжимает палец за пальцем. Потом берет другую его руку и тоже снимает с нее повязку. Гевин вытягивает руку, сгибает запястье и распрямляет пальцы.
Морган покачивает двумя повязками, свешивающимися с ее руки. Они выглядят засаленными, мокрыми и грязными.
— Я хочу выбросить это в мусорное ведро, — говорит она.
Гевин не препятствует ей. Морган поднимается и идет к мусорному ведру под мойкой. Он наблюдает, как она открывает дверцу и выбрасывает повязки вместе с яичной скорлупой и кофейной гущей.
Морган снова садится за стол и глядит на него с улыбкой.
— Кончено, — говорит она.
— Это не так легко.
Он держит свое запястье, пытаясь прикрыть ладонью обнажившиеся шрамы.
— Я не готов. Не могу их видеть… они будят воспоминания.
Внезапно она наклоняется и хватает его за руки:
— Прости. Я, глупая тварь, пытаюсь навязывать свои правила. Достать их? Я их постираю.
Он мотает головой:
— Нет. Они отвратительны в любом случае. Я подыщу что-нибудь другое. Есть старая рубашка, которую можно порвать.
— Я найду тебе что-нибудь.
Она оглядывает кухню. Ее взгляд перемещается с одного места на другое, как будто она ищет, что-то, чем немедленно можно воспользоваться. Затем смотрит вниз на свой подол. Ее глаза светлеют.
— Мой пояс, — произносит Морган.
Ее кимоно крепится на спине черным шелковым поясом. Она отводит руки за спину и пытается развязать узел.
— Не надо, Морган. Все в порядке.
— Я хочу отплатить тебе чем-нибудь. Ты подарил мне шоколад.
— Но…
Пояс развязан, и она кладет его на стол между собой и Гевином. На концах пояса вышиты крохотные красные драконы.
— Дракон придаст тебе силу, — говорит она. — А красный цвет — счастливый.
— Наверное, в Китае?
Она пожимает плечами и встает, чтобы подойти к ящику кухонного стола. Кимоно, которое плотно облегало ее тело, теперь повисло свободно, но ткань достаточно широкая, и оно не раскрывается полностью. Морган берет из ящика ножницы и снова садится за стол.
— Что ты делаешь?
Она складывает пояс так, чтобы он составил две равные части. Затем разрезает его.
— Вот, по повязке для каждой руки. Протяни руку.
Гевин протягивает через стол одну за другой руки, и она обвязывает запястья половинками пояса.
