Двое подходят к пруду.Странно: Христос и Пилат.Двое бродяг на ходуСпорят: Платон и Сократ.Помню, бывало в бреду:В чаше — вино или яд?Кажется, в прошлом годуВидел я небо — и ад.Чаша с цикутой. – Гряду!Стражники, темные, спят.Ночь в Гефсиманском саду.Мускулы римских солдат.* * *Семь густых, высоких струй фанздиСемь полупрозрачных привидений?Лучше – души ланей и оленей,Обитателей Альдебарана?Кипарисы белые в метели?Или семь оживших сталагмитов?Или ризы светлые наделиСемеро танцующих джигитов?Нет. Протуберанцы на Сатурне?Нет их. Или ангелы и арфы?Ангелы, я думаю, лазурней.Но не пляска фурий или гарпий?Нет, сравните с тем, кто добродушней.Скажем: души нежные дельфиновПляшут под напев арабских джиннов(Чем загробней, милый, тем воздушней).Глупости. Но пусть другой напишет,Что мечтам и струям есть граница,Что, взлетев, приходиться спуститься,Что нельзя, нельзя подняться выше.Блеск и трепет. Может, символ рая?Не струится, кажется, нирвана?Забавляйся, Муза, созерцаяСветлое движение фонтана.ЧИТАЯ «ПУТИ-ДОРОГИ»Пути, дороги. В Падуе Антоний,В Толедо Греко, херес и паэлла.И пестрой толчеей воспоминанийРазбуженная память зазвенела.Венеция. Фантастика собора.Пел хриплый гондольер «О соле мио».Мы пробовали петь «Санта Лючия»И ели спрута алла маринара.Над Альказаром посветлела туча.Я помню башни в предзакатном свете,И холодок узорчатой мечети,И в кабачке холодный суп гаспачо.И в сутолке Латинского кварталаСорбоннского студентика-индусаВеселая датчанка обучалаИскусству не пьянеть от кальвадоса.А в Риге запах русского трактира,На чайнике пунцовые пионыИ пирожок с капустой, отраженныйВ сиянии большого самовара.И как в кино, мгновенной сменой кадровПокажет память многое другое:И блеск берез, и тени старых кедров,И римский день в полупрозрачном зное.* * *