И кажется – светлее стало,И дерево, угаданное мной,Вдруг сдержанно затрепетало.И я увидел в небе дымный след,Кончающийся невысоко,И смутный очерк туч, и звездный свет,Туманный, голубой, далекий.* * *Может быть, только в этойЖизни – бывает лето,Только на этом светеЭтот приморский ветер,Только на эту землюДерево сыплет семя,От синеватой птицыНежная тень ложится.Да, но зачем пороюЭтого все же мало?Небо опять другоеНад городским каналом.Он отражает ветви,Тучу и даже ветер,Да, но чего-то всё жеОн отразить не может.* * *Мы были в России – на юге, в июле,И раненый бился в горячем вагоне,И в поле нашли мы две светлые пули –Как желуди, ты их несла на ладони –На линии жизни, на линии счастья.На камне две ящерицы промелькнули,Какой-то убитый лежал, будто спящий.Военное время, горячее поле,Россия… Я все позабыл – так спокойней,Здесь сад – и глубокое озеро подле.Но если случайно, сквозь тень и прохладу,Два желудя мальчик несет на ладони,Опять – южнорусский июль на исходе,И, будто по озеру или по саду,Тревожная зыбь по забвенью проходит.* * *Вновь перисто небо – да, белоснежность –Как облачное крыло.«В том царстве царствовала Беспечность,И было всегда светло».Да, если бы – вечным, светлым пеньем(Пошли нам легкий удел!), –Но остров Цитера засыпан пеплом,Воздушный замок сгорел.Воздушный замок прахом развеян(Летает сера, зола),И все слабее среди развалинСвет облачного крыла.* * *Хмуро и виноватоТуча глядит на слякоть(Солнце ушло куда-то,Чтоб не мешать ей плакать).Плачет, глядясь в болото,Смесью дождя и снега.Все-таки, значит, кто-тоСмотрит на землю с неба: