всех, кто от нее спрятался!
Паника была всеобщей и всеобъемлющей. Ни одно существо не могло отделаться от ощущения, будто желтое чудовище явилось в лес персонально за ним, хотя разум подсказывал, что планы грохоталки носят гораздо более общий и зловещий характер. Для подавляющего большинства лесных обитателей желтая штука была самым большим существом, которое они когда-либо видели. Насекомым, которые, сидя на былинках и цветах, с ужасом взирали на нее с высоты всего лишь нескольких дюймов от земли, грохоталка казалась выше самых высоких деревьев. Ее длинные блестящие ноги, так сильно отличавшиеся от мягко шуршащих ног нормальных грохоталок, терзали почву, словно острые хищные когти, оставляя позади двойной непрерывный след, состоящий из вывороченной травы и взрытой земли. Еще более страшным казался широкий сверкающий нож в передней части грохоталки. Не притормаживая и не замедляя хода, грохоталка-копалка срезала молодую поросль, ломала средней толщины деревца и выворачивала из земли древние пни. Она была такой тяжелой, что попадавшиеся на ее пути насекомые смешивались со спрессованной землей, а черви в подземных норах, не имея возможности спастись, гибли сотнями, заживо погребенные обрушившимися сводами своих тоннелей.
— Грохоталка убивает! — закричали лесные жители. — Она и до нас доберется!
Впрочем, после нескольких отчаянных минут здравый смысл возобладал. Наиболее сообразительные увидели, что в отличие от норок, которые стремились убить и сожрать все, до чего могли дотянуться, копалка, похоже, преследует совсем другие цели. Уничтожая растительность на Тропе, она выравнивала и выглаживала ее, спрямляя повороты и засыпая канавки. Еще немного, и новая страшная мысль поразила многие умы: копалка превращала Тропу в шоссе!
Тем временем копалка попятилась и, заревев еще громче, принялась сгребать срезанные деревца и кустарники в огромную кучу. На оставленный ею расчищенный
участок ринулись люди с белыми головами. В руках у них были какие-то штуки, которые издавали такое громкое жужжание, что у каждого, кто его слышал, заныли зубы. В новом приступе страха животные наблюдали за тем, как вращающиеся зубы жужжалок режут ветки и поваленные стволы с такой легкостью, с какой гусеницы разгрызают листья.
Атака на лес, которой все так боялись, началась.
Столкнувшись с новым кризисом, равного которому они еще не знали, лесные жители потянулись на Большую поляну, к Могучему дубу. Филин, оставив Юлу насиживать яйцо, полетел туда же и застал Кувшинку уже на Пне.
— Где ты был? — сердито закричала она, увидев, что Филин опустился на свой председательский сучок. — Неужели тебе не ясно, как нам необходимо скорее провести собрание?
— Раз необходимо, так проводи! — ухмыльнулся он и сердито встопорщил перья, прислушиваясь, как Кувшинка уговаривает Сопричастных Попечителей соблюдать спокойствие и не терять оптимизма и присутствия духа.
Договорить ей так и не удалось. На Большую поляну то и дело прибывали стайки встревоженных птиц, которые сообщали, что желтая копалка движется по Тропе прямо сюда.
— Она преследует нас! — завопили испуганные Попечители.
— Мы были правы! Эта штука хочет до нас добраться!
— Она всех нас съест!
Тревога быстро переросла в панику, так что в конце концов сама Кувшинка, позабыв об ответственности, ринулась вслед за остальными на поиски подходящего укрытия.
Тем временем копалка медленно, но неостановимо поднималась по Тропе, выравнивая все на своем пути, пока с победоносным ревом не вырвалась из спутанного подлеска. Ее лязгающие ноги были обвиты вырванными с корнем плетьми ежевики. Сделав круг по опустевшей
поляне, желтая копалка остановилась под Могучим дубом. Оглушительно взревев и выпустив в воздух плотный клуб сизого дыма, она неожиданно уснула, и в наступившей тишине лесные жители услышали, как потрескивает и пощелкивает ее желтое тело, над которым дрожал нагретый воздух.
Со спины копалки слез человек. Потянувшись, он приветствовал своих товарищей с белыми блестящими головами, которые, оживленно переговариваясь, шли следом. Один из белоголовых со смехом поднял с земли дохлого кролика, который умер от страха, и, сделав ртом жевательные движения, отшвырнул тельце в кусты. Потом люди уселись под Могучим дубом — точь-в-точь как Сопричастные Попечители, — а один из них, к вящему ужасу обитателей леса, взгромоздился на Пень. Достав из блестящих свертков еду, люди принялись питаться, запивая съеденное жидкостью из металлических банок, которые они вскрывали с шипящим хлопком. Покончив с трапезой, они вставили в свои рты какие-то белые палочки. Пораженные новым приступом страха, лесные обитатели, словно зачарованные, смотрели, как люди подожгли эти палочки крошечными огоньками. Запах дыма поплыл над поляной, щекоча чувствительные ноздри мышей и кроликов и подстегивая природные инстинкты, побуждавшие их броситься наутек. Многие так и поступили, но остальные, в ком любопытство пересилило страх, остались дрожать в своих укрытиях, наблюдая за тем, что еще сделают эти странные люди.
Потом люди снова разбудили копалку, та чихнула и выпустила струю черного дыма, разом прикончив сотни и сотни умственно неполноценных насекомых, которые опустились на нее, чтобы познакомиться с чудищем поближе. Потом она поползла по Тропе в обратном направлении, срезая новые и новые кусты и расширяя дорогу, которую она уже проделала. Когда ее рев затих, белоголовые запустили свои страшные жужжалки и обступили со всех сторон Могучий дуб, указывая вверх на его толстые ветки и рисуя на стволе белые крестики, Потом, без всякого предупреждения, они атаковали дерево сразу с двух сторон. Лес-
ные обитатели затряслись еще пуще, увидев, как врезаются в кору острые зубы и как летит во все стороны мелкая щепа. Воздух наполнился страшным треском и гулом, желтые опилки так и сыпались на траву, собираясь у подножия ствола похожими на муравейники желтыми коническими кучками.
Люди расширили узкий пропил в коре, превратив его в зияющую рану, а потом перешли на противоположную сторону дуба, чтобы снова терзать его неподатливую древесину железными зубьями жужжалок. Теперь они действовали не так быстро и с большей осторожностью. Воспользовавшись этим, многие зверюшки перебежали на ту же сторону, чтобы лучше видеть, и этим спасли себе жизнь, ибо, как только они отыскали себе новые наблюдательные пункты и, надежно укрывшись за ветвями, выглянули оттуда, они увидели, что Могучий дуб накренился.
— Он падает! — дружно ахнули десятки голосов.
— Не может быть!
— Это невероятно.
Могучий дуб был не только местом встреч Сопричастных Попечителей и другого лесного народа. Это было самое старое, самое гордое и самое большое дерево в лесу. Дуб рос здесь несколько сотен лет; он всегда был здесь, и отцы рассказывали о нем своим детям, а им самим рассказывали о Могучем дубе их собственные отцы и деды. В этом качестве он символизировал собой преемственность поколений и единство леса, которое удерживало вместе все живые существа, и больше чем что-либо иное воплощал в себе все, во что верили обитатели леса. Не могли же люди просто прийти в лес и уничтожить его?..
Или могли?!
Потрясенные лесные жители затаили дыхание. Могучий дуб падал, громко шелестя листьями. На мгновение он застыл в воздухе, словно в последнем титаническом усилии обретя утраченное равновесие, а потом стал валиться все быстрее и быстрее. От удара о землю крону подбросило, потом упругие ветви не выдержали и подломились. Массивный комель подлетел
вверх, опустился, и наконец поверженный великан замер
