Чем я являюсь, в выражениях традиционной религии?
Согласно древней восточной традиции, я являюсь — образно выражаясь — луковицей. Внешний слой луковицы — это тело, его внутренние слои — ум и чувства, а его сердцевина — Ничто, Ничто кроме Сознания. Я
Чем я являюсь, в выражениях современной науки?
Я есть то, чем меня видит наблюдающий, а это зависит от того, на каком расстоянии от меня он находится. С расстояния десяти футов я кажусь ему человеком. Подходя все ближе и ближе, вооруженный разнообразными инструментами, он обнаруживает, что я на самом деле являюсь набором органов, а органы на самом деле — это ткани, а ткани на самом деле — это клетки… И так далее, пока в точке контакта не останется ничего — ни цвета, ни формы, ни содержания, ни плотности, вообще никаких качеств. Таким образом, он заявляет, что я являюсь скоплением самых разнообразных внешностей, по крайней мере, двадцать футов в диаметре, в центре которого — ничего, или «Ничто». Однако это загадочное «Ничто» и есть источник всего того, чем я ему кажусь.
Чем я являюсь, согласно своему собственному опыту?
Я не являюсь этим крошечным человечком (белые волосы, очки, синий галстук, темные глаза пристально смотрят на меня), который сидит за столом вон там, в зеркале, на расстоянии десяти футов. Я не являюсь этой серой столешницей или этим наполовину исписанным листом бумаги. Я не являюсь этими двумя руками, левая из которых придерживает бумагу, а правая держит перьевую ручку цвета каштана, которая пишет эти слова. Я не являюсь этими туманными рукавами, исчезающими из вида в районе локтей, из которых торчат эти руки. Я не являюсь этим пространством белого переда рубашки, с синим пятном посередине. Я не являюсь этой расплывчатой овальной каймой (я называю ее своими очками, но она вовсе на них не похожа), которая обрамляет открывающийся вид. Нет, я ничем этим не являюсь. Они находятся по
Но я замечаю, что, так как это Ничто, так как оно является пустым Вместилищем, в нем есть место и для этих рук и рукавов, и для этой бумаги, и для этой столешницы, и для ковра, стульев, уставившегося крошечного человечка и — за ним — окна, голубого неба, солнца. Я не могу видеть, что я являюсь Ничем, не видя при этом, что Я также являюсь и Всем!
Вот это и есть я
Наука исключает всякую религию — кроме самой высокой. Она — непримиримый враг всего, что скрывает суть. Она может быть по-настоящему просветляющей, настоящим путем для современного человека — Путем Честности. Если наука может что-то уничтожить в религии, то это и должно быть уничтожено, и туда ему и дорога! Наука снимает с луковицы ее высохшие слои, оставляя в целостности только питательную Сердцевину. Когда она показывает, что все во мне обусловлено, что все мои чувства и мысли искажены, что мои заветные мнения и высокие религиозные (или антирелигиозные!) убеждения являются продуктом химических процессов моего организма, отношений моих родителей ко мне и друг к другу; моего возраста, уровня доходов, образования и национальности, и невесть чего еще, — тогда я сдаюсь! Это последняя капля, предел, конец всем моим притязаниям. Это последний и самый трудный урок, окончательная правда о себе — и еще какая горькая правда. Ни на что в себе я не могу положиться. Все меня подводит, абсолютно все! Все, от этих рук и того крошечного человечка там, в зеркале, до Солнца, неба и самой Вселенной, со всеми содержащимися в ней мыслями, чувствами и качествами — все меняется, зависит от многих факторов, мною не контролируется; оно сомнительно, искажено, не истинно, обречено. Все, что вокруг меня и во мне, меня подводит.
Положиться можно лишь на то, что не
ПРИЛОЖЕНИЕ
Случай просветления
Моя знакомая была (как мне казалось) милой, обычной, веселой, умной, способной женщиной возрастом немногим более тридцати лет, не интеллектуальной или особо религиозной. Затем, чуть более года назад, она стала интересоваться мистической религией, задавать вопросы и читать о ней книги. Она всегда была склонна к одиночеству, а сейчас стала уединяться еще больше. После нескольких недель размышлений и внутреннего поиска, который со временем становился все интенсивнее, Г. заявила, что она «увидела, что все это значит; все стало совершенно ясным». Я цитирую ее собственные слова, адресованные мне: «Я совершенно ясно вижу, что мое тело вон там, где я его отчетливо вижу в зеркале, тогда как мое истинное „Я“ — совершенно Пустое — здесь».
Результаты этого открытия были мгновенными. До этого Г. довольно сносно играла в теннис: теперь же ее игра вдруг стала великолепной. Ей всегда снилось много снов: теперь они внезапно прекратились. Вначале она вообще почти не спала: «Я слишком счастлива и расслаблена, чтобы хотеть спать, и в любом случае мне достаточно спать совсем мало, так как когда я все же сплю, мой сон очень глубокий и крепкий». Однажды в море Г. обожгла большая медуза, и ей не удавалось доплыть до берега из-за сильного подводного течения: при этом она вообще не чувствовала никакого страха и каким-то образом добралась до берега «без всяких усилий и всякого намерения».
Она рассказала, как увидела, что ее окружает новый и удивительно красивый мир. Не только дети, цветы, деревья, облака и другие «красивые» вещи, но также и «уродливые» вещи, в том числе всякого рода мусор и хлам — все приобрело невероятное великолепие. Краски светились необычайной яркостью; что касается светофоров и их отражений на автомобилях — она не понимала, как раньше не замечала подобных чудес. Все обычные вещи и повседневные действия превратились в радость: больше не было ничего скучного. Работа, которую Г. всегда делала хорошо, она теперь делала еще лучше, и где-то раза в три быстрее. «Она просто сама делается», — объясняла она. Ее настроение выровнялось: теперь она стала постоянно счастливой. Люди стали это замечать и начали спрашивать, что случилось, в чем ее секрет. Ей они теперь казались совсем другими: она гораздо более отчетливо видела их слабости, а также и достоинства — «Видишь людей такими, какие они есть».
Эгоистичным склонностям Г. — ее гневу, гордости и презрению — был нанесен огромный удар. Ее
