Огонь отливает фиолетовым!» Языки пламени, стоило только всмотреться попристальнее, постепенно приобретали очертания фантастических существ. Нашему герою невольно припомнился оставшийся в Священном городе Талес. Истеричный чародей любил поиграть с огнём в очаге, заставляя его принимать совершенно невероятные формы, — это своего рода искусство было популярно среди магов его стихии.
Эдан протёр глаза; на периферии зрения постоянно переливались, мерцали и мелькали какие-то бесформенные тени. Были ли они свидетельством присутствия духов на поляне или нет, но в окружающем мире нечто неуловимо изменялось. Отлетающие от костра искры казались неправдоподобно большими, сливаясь в сознании молодого жреца с рассыпанными по небосводу звёздами. Очертания сидящих подле костра Куллда и Финна обволакивала белёсая дымка. Они сидели, поджав под себя ноги и уставившись в огонь с лёгкой улыбкой на губах.
«Кто же они такие? — лениво удивился разомлевший от близкого жара Эдан. — Финна человеком не назовёшь, а уж Куллда-то и подавно... Не боги, не люди, не демоны, а так... кто-то... нечто...»
— Взгляни-ка, что это там?!
Повинуясь внезапному указующему жесту Финна, Эдан быстро повернул голову в сторону чернеющего леса; но всё же он успел-таки заметить какой-то тяжёлый предмет, с силой обрушившийся ему на голову сзади.
Куллд склонился над ним; рука горбуна всё ещё сжимала странного вида деревянную колотушку.
— Извини, приятель, так надо, — почти ласково произнёс он, и первосвященник Бринна провалился в темноту.
«Убийца! Надо же было так попасться!» — Мысль эта обрела себя в сумеречном краю, и вслед за ней обрёл себя сам Эдан. Или пустота, бывшая им ещё совсем недавно. Сколько же, прошло времени? Мгновение? Одна дневная стража? Год? Тысячелетие? Он не помнил. Не мог вспомнить, кто он такой; помнил лишь, что он — это именно он, и никто другой.
Затем пришло понимание, что он лишился чего-то очень важного; так бывает, когда утратишь необходимую вещь, на которую не обращал ни малейшего внимания, пока вещь эта была при тебе.
На границе серого и чёрного появилось серебристое пятно. Оно увеличивалось в размерах, и только поэтому Эдан понял: пятно приближается к нему. Пятно казалось живым, но существовало иной, неведомой ему жизнью. Оно пыталось что-то сказать Эдану, но тот не смог понять ни слова.
На границе серого появилось ещё нечто, напоминающее блестящее веретено. Веретено вращалось с бешеной скоростью вокруг своей оси, издавая при этом неприятный визг. Оно также приблизилось к Эдану и остановилось в некотором отдалении.
Возникли ещё трое незнакомцев — барсучья морда без шеи и тела, катящееся колесо серебристого цвета и забавно переваливающийся на задних лапах медведь.
Все они кольцом обступили Эдана и задали ему вопрос. Но он не смог им ответить и не понял, о чём его спросили.
Появившиеся ждали, и он ждал вместе с ними. И вот у раздела чёрного и серого появился ещё один. Это был ослепительно белый шар безупречной формы.
Шар подмигнул ему и произнёс:
— Привет! Не бойся нас!
И Эдан ответил:
— Привет! Я не боюсь!
Пришедшие придвинулись и сомкнулись над ним.
Сознание опять возвращалось по крупицам, мир вокруг Эдана неспешно собирался подобно гигантской головоломке. Тело вновь чувствовалось; родные руки и ноги вернулись на место. Жрец застонал и попытался пошевелиться. Получилось не слишком хорошо — каждое движение отзывалось жаркой болью. «Наверное, так чувствует себя деревянный манекен, измочаленный за день закалёнными кулаками бойцов» — пронеслось в голове глупое сравнение.
— Жив, однако! — произнёс далёкий Куллд. — Эдан? Ты слышишь меня?
— К сожалению! — прошептал жрец Бринна и попытался открыть глаза. Результат был ужасающим: в первый момент нашему герою почудилось, что он лежит на самом краю бездонной пропасти. Одно неосторожное движение — смерть на дне ущелья ему обеспечена.
Эдан инстинктивно зажмурился, подавляя сильные позывы к тошноте, потом, переждав немного, вновь разомкнул веки. Наваждение не исчезло, но голос внутри собственного тела настойчиво подсказывал ему: с пропастью что-то не так. Наконец он понял, что именно, — бездонный провал располагался под каким-то необычным углом: если молодой жрец упал бы туда, он просто покатился бы по наклонной плоскости. Стоило Эдану немного скосить глаза, и пропасть ещё больше изменила наклон; он рассеянно наблюдал за ней ' до тех пор, пока она не оказалась прямо у него перед глазами. Если бы не ощущение земли и древесных корней под спиной, можно было бы представить, будто паришь, подобно орлу, над грандиозных размеров каньоном. Впрочем, теперь стало ясно, что перед ним и не ущелье вовсе: скорее глубокий кратер... или долина, на дне которой клубится серый туман...
— П-пропасть... — с усилием пробормотал он, — не упаду...
— Видишь провал? Очень хорошо! — обрадовачся Куллд. — Собери на нём свой взгляд!
Эдан последовал совету невидимого ему шамана, и, к его удивлению, чернеющий кратер начал расплываться. Теперь первосвященник Бринна видел одновременно две наложенные одна на другую картинки: загадочное призрачное ущелье и покачивающиеся верхушки сосен, сквозь которые просвечивал багрово-красный диск восходящего солнца.
— Теперь ты можешь представить себе, каким видит наш мир светлоликий Араван каждый день, — с загадочным смешком произнёс невидимый Куллд. — Не шевелись! Тебе сейчас нельзя двигаться!
Эдан охотно последовал совету. Лёжа на лесной поляне, человек вспоминал произошедшее с ним, и воспоминания эти не были слишком приятными.
Пятно, Веретено, Колесо, Барсучья Морда, Медведь и Шар разом бросились со всех сторон, вцепились мёртвой хваткой и тотчас разодрали его на части. Он уже был не один, его стало множество, и каждая из частей отражала происходящее по-своему. Пятно без формы, бешено вращающиеся Веретено с Колесом, Медведь и Барсучья Морда вертели их, мяли подобно мягкой речной глине и слепляли заново, на этот раз уже в ином, только им известном порядке. Они потрудились на славу, хотя ни один человек никогда не смог бы понять, в чём именно заключалась эта работа. А когда она была завершена, издалека до Эдана вновь донёсся знакомый стук — то проворные пальцы горбатого шамана барабанили по маленькому бубну с каркасом из заговорённого оленьего рога...
Пятно, Веретено, Колесо, Барсучья Морда, Медведь и Шар подхватили его и понесли на зов хозяйского бубна. Они оставили Эдана на полпути, у границы своего серо-чёрного края; Шар задержался ненадолго, пристально посмотрел на него и, вероятно довольный результатом своего осмотра, произнёс: «увидимся!», после чего отправился вслед за своими товарищами.
— Жутковато он всё-таки выглядит! — заметил Куллд, рассматривая обнажённое тело, лежащее на земле. Оно казалось столь невесомым, что лишь слегка сминало лесные травы. Призрачный контур человеческой фигуры оставался абсолютно неподвижным, а веки его — плотно сомкнутыми.
— И долго он будет висеть между мирами? — спросил у него ещё один Куллд, сидевший напротив.
— Пока не затвердеет. Смотри, его стопы и колени уже выглядят довольно плотными! Если так пойдёт и дальше, потребуется не более двух-трёх дней. — Куллд номер один поднялся и расправил ноги, затёкшие от долгого сидения на пятках. — Необходимо развести подле него костёр или даже два и поддерживать огонь постоянно, в противном случае наш друг рискует серьёзно простудиться.
Оба Куллда с усердием принялись за дело: чуть позже вокруг дремлющего Эдана был возведён каркас из жердей, который прикрыли грубо выделанными шкурами. Сквозь отверстие в центре этой конструкции поднимался дым от двух небольших очагов, устроенных по правую и по левую руку от распростёршегося на земле человека.
Капли осеннего дождя, зарядившего надолго, барабанили по листьям кустарника и оседали подобно мелкому бисеру на растянутых кожах навеса. Ручейки, воды стекали вниз, с шипением испаряясь в языках пламени. Двое в низко надвинутых капюшонах замерли, скрестив ноги, по обе стороны от спящего. Дело сделано. Теперь спешить некуда.
ГЛАВА V
