– Разве можно верить в бессмертие души и одновременно переживать из-за того, что сокращается естественная среда обитания дроф? Или там беспокоиться из-за того, что люди пользуются аэрозольными баллончиками?
Аня пожала плечами, ковырнула овсянку. Мой вопрос ей не очень понравился.
– Один раз, – сказала она, – это было в Киеве, я вошла в собор и поняла, что Бог есть. По-другому и быть не может.
– И какой это был собор?
– Владимировский.
– Я знаю, там очень красиво, – кивнул я, – Росписи Врубеля и Васнецова.
– Да, там очень красиво…
– Только это собор Украинского Патриархата, а не Русского.
– Разве есть разница?
– Конечно есть, – заявил я, хотя понятия не имел какая там может быть разница.
– ОК. А ты вообще в Бога веришь? – спросила Аня.
Я чуть не поперхнулся. Не часто девушки задают подобные вопросы.
– Да, конечно, – ответил я и подобрал куском ветчины остававшийся на тарелке желток.
– А почему? – Она и не думала шутить.
– Разве кто-то может ответить на такой вопрос?
– Ну я же ответила.
– Не знаю. Он меня любит за что-то. Не понимаю только за что.
– И когда ты это понял?
Я задумался. Все люди все время верили. Даже атеисты верили в то, что верить глупо, и это тоже была вера. Я пожал плечами.
– Ну, это как снег, – сказал я.
– Причем тут снег?
– Ты помнишь, когда в первый раз его увидела?
– Не помню, конечно.
– Вот так и с Богом. Снег может удивить только студента из Африки. У нас он выпадает каждую зиму, пусть и лежит не долго. Снег никогда не вызывал у нас удивления, потому что, когда мы его видели в первый раз, то еще не умели удивляться. Бог был всегда – и снег был всегда. И Бог напоминает о себе тоже, как снег. Так же неожиданно и так же нечасто.
Спаниель Кид прибежал на кухню и стал жрать куриный фарш из миски. Ему было наплевать на пост. Этот факт нас с ним роднил.
Я поднялся из-за стола и направился с грязной тарелкой к раковине, открыл кран. Я думал, что Аня меня остановит, но она этого не сделала. И тарелку мне пришлось помыть самому.
– Если желаешь, есть коньяк, – сказала Аня неожиданно. Может быть, ей было неловко за устроенный катехизис.
– Откуда у тебя коньяк?
– С Нового Года стоит.
– С Нового Года!? – удивился я.
Мне как-то приходилось видеть наряженную елку на Восьмое Марта. Но коньяк, оставшийся с Нового Года к июлю! В моем рейтинге это чудо уступало лишь непорочному зачатию.
– Он в буфете над плитой.
Я полез в буфет и действительно увидел коньяк Ново-Каховского завода. Там еще оставалось грамм триста. Я отвинтил колпачок, понюхал запах винного спирта и дуба, а затем приложился к горлышку. Чай мне был уже не нужен.
– Хочешь посмотреть фотографии? – спросила Аня.
– Угу, – согласился я.
Смотреть фотографии – это неизбежная напасть. «Посмотрите на моего малыша – он такой милый», – говорит хозяйка. «Нет – он полный урод», – не соглашается гость. Реакция хозяйки на подобный ответ гостя будет вполне сопоставима с его отказом разглядывать фотографии…
Мне ничего не оставалось, как проследовать за Аней в комнату. Во всяком случае, со мной был коньяк, и это было очередным доказательством того, что Бог меня все-таки любит и не оставляет в трудную минуту.
Фотографии, как фотографии. Младенческие, в обнаженном виде из серии «Растрепин, не смотри, пожалуйста». Снимок из детского сада: маленькая Аня изображает, что говорит по надувному телефону. Семейные: мама, папа и дочка в Старом парке на фоне чучела жирафа, покрытого ромашками – Праздник Цветов. Первое Сентября: букет хризантем почти полностью закрывает лицо ученицы. Курортные: Аня с мартышкой на плече; рядом – с ослом; сидя на крокодиле. Мартышка и осел – настоящие, крокодил – резиновый. Новый Год: девочки – снежинки, мальчики – зайчики, иногда гномы. Фотографии класса: на пороге школы, в актовом зале, на линейке, а затем Выпускной – отдельная виньетка. С друзьями в Киеве и в каких-то бесконечных походах: то в горах, то в лесу, то в степи у речки.
