С. 185
Ни один человек, сколько-нибудь сведущий, говорит Мильтон, не может быть так глуп, чтобы не признавать, что все люди по природе родились свободными. Будучи образом и подобием самого Бога, они, по данному им преимуществу перед всеми тварями, созданы для того, чтобы властвовать, а не повиноваться. Первоначально они так и жили, в полной воле, пока вследствие грехопадения не завелись у них раздоры и насилия. Тогда, видя, что подобное состояние должно вести их к погибели, они решили общим союзом охранять друг друга от нападений и соединенными силами защищаться против всякого, кто нарушит это обязательство. Отсюда возникли города и государства. А так как одной верности данному слову недостаточно было для воздержания всех, то нашли необходимым установить власть, которая бы силой и наказанием обуздывала нарушителей мира и общего права.
Эта власть, то есть сила самосохранения и защиты, находилась первоначально естественным образом в каждом отдельном человеке, а при соединении их в одно тело она заключалась в совокупности всех лиц. Но для удобства и порядка люди вверили ее одному или нескольким, на кого они полагались. Отсюда произошли короли и сановники. Эта власть была дана им не как господам, а как поверенным, для исполнения тех требований правосудия, которые, по естественному закону или в силу обстоятельств, должны были исполняться либо каждым за себя, либо одним за другого. Всякий, кто внимательно обсуждает этот предмет, должен убедиться, что невозможно придумать иной причины, почему бы один человек имел власть над другим.
В продолжение некоторого времени эти сановники правили как следует, пока наконец соблазн, проистекающий от неограниченной власти, не вовлек их в неправду. Тогда народ, видя неудобства такого порядка вещей, придумал законы, которые устанавливались или, по крайней мере, одобрялись всеми, с тем, чтобы ограничить власть избранных правителей, и чтобы общество управлялось не человеком, подверженным страстям, а законом, возвышенным над человеческими слабостями. Как сановники были первоначально поставлены над народом, так закон, в свою очередь, был поставлен над санов-
С. 186
никами. Когда же и это не помогло, тогда народ принужден был при возведении в должность королей и сановников брать с них записи и присягу, взамен чего он обязывался повиноваться во всем, что требовалось для исполнения законов, им самим установленных.
Из всего этого ясно, что власть королей и сановников чисто производная. Она возложена на них народом, как поручение, для общего блага. Источник же власти постоянно остается в народе. Верховная власть не может быть у него отнята без нарушения прирожденного всем гражданам права. И так как, по определению Аристотеля и всех лучших политических писателей, царем называется тот, кто правит для блага народного, а не для собственных выгод, то из всего этого следует:
1) что титулы государя, прирожденного монарха и т. п. не что иное, как выражения, изобретенные гордостью и лестью;
2) что приписывать королю такое же наследственное право на престол, какое принадлежит каждому лицу на его частную собственность, значит делать подданных рабами монарха, как будто они созданы для него, а не он для них; 3) что утверждать, будто короли обязаны отчетом единственно Богу, значит ниспровергать основы всякого закона и всякого правительства, ибо в таком случае все законы, которые короли обязываются соблюдать, все условия, при которых они вступают на престол, суть не что иное, как пустые слова. 4) Из этого следует, наконец, что так как короли и сановники держат власть свою от народа, для его пользы, а не для своей, то народ может, когда захочет, избрать правителя или отвергнуть, оставить его при должности или низложить, не потому только, что князь становится тираном, а просто в силу прирожденного свободным людям права управляться так, как им кажется лучше. «Те, – говорит Мильтон, – которые хвастаются, как мы, что они народ свободный, а между тем не имеют права, по важным причинам, устранять или сменять всякого правителя, верховного или подчиненного, совокупно с самим правлением, те могут обольщать свое воображение смешной и намалеванной свободой, годной служить игрушкой детям; но на деле в таком случае они подчинены тирании и находятся в рабстве, ибо они лишены той власти, которая есть корень и источник всякой свободы, власти распоряжаться в той земле, которая дана им Богом, как отцам семейств и хозяевам
С. 187
в собственном доме и свободном наследстве. Без этой природной и существенной власти, принадлежащей всякому свободному народу, граждане, как бы они высоко ни поднимали свои головы, в действительности не более, как рабы и прирожденные вассалы постоянного наследственного владельца, правление которого, если даже оно не является беззаконным и невыносимым, висит над ними, как бич господина, а не как свободное правительство, а потому должно быть уничтожено».
Но если таковы права народа при всяком образе правления, то тем более он может свергнуть с себя иго тирана. Всякий здравомыслящий человек должен видеть, что народ может поступать с тираном, как с врагом и губителем человечества. История показывает,
