лебедок употребили три разных металла, и заедание было результатом электролиза. Непостижимо, как английская фирма могла предложить такие лебедки для дальнего плавания. Австралийская фирма подарила мне в Сиднее несколько лебедок системы Барлоу, которые она выпускает между делом. По дороге домой я никогда их не чистил, не добавил ни капельки масла, между тем в конце пути они выглядели как новенькие. Меня особенно раздражало то обстоятельство, что ведь я специально просил конструктора “Джипси мот IV” предусмотреть в своей спецификации лебедки совсем другого типа и даже вместе с ним выбрал подходящую модель на судостроительной выставке. Не понимаю, почему все же были установлены лебедки, причинившие мне столько хлопот и неприятностей!
Что касается автоматического рулевого устройства, то за него взялся Джим Мэзон, шкипер и владелец “Каденса”, яхты, только что выигравшей гонки Сидней — Хобарт, одно из трех самых ответственных состязаний в открытом море; двумя другими считаются Бермудские и Фастнетские гонки. Из них Фастнетские, пожалуй, труднее всех. Гонки Сидней — Хобарт обычно не балуют погодой и состоянием моря, а устроители состязаний Ньюпорт — Бермуды оказались вынужденными ограничить число участвующих 150 яхтами. Джим Мэзон изготовил для рулевого весла две пластины из нержавеющей стали и усилил их ребрами прочности. Эти пластины должны были заменить старые, которые сломались пополам. К несчастью, рулевое устройство стало еще тяжелее. Джим Перри отремонтировал ветровое крыло, и оно тоже теперь весило больше. Из-за такого утяжеления требуется больше ветра, чтобы поворачивать рулевое устройство. В качестве контрмеры мы утяжелили свинцовый противовес. Это, в свою очередь, усилило нагрузку на шестеренку крыла, поэтому позже, уже находясь в плавании, я снова подвесил старый, более легкий свинцовый грузик.
Паруса отправили в починку; на них нашили заплаты, препятствующие износу. Когда мы вышли в пробное плавание, меня очень огорчило, что автопилот получился значительно тяжелее, чем прежде. На всякий случай попросил изготовить специальный рулевой парус с гиком. Он был готов и доставлен на яхту через сутки после того, как парусники получили заказ.
Все это время мы с Шейлой и Гилсом жили в постоянном напряжении: на нас обрушилось потрясающее сиднейское гостеприимство — лавина приглашений и искушений всяческими соблазнами.
Я хотел попасть к мысу Горн в конце февраля, то есть выйти из Сиднея, самое позднее, в середине января. Но сиднейские друзья вроде считали, что мое плавание закончилось с прибытием в Сидней. Друзьям трудно было до конца понять, как важно для меня вовремя выбраться отсюда, хотя в общем им были известны побудительные причины. Я бы не вырвался и через несколько месяцев, если бы не помощь Шейлы и Гилса. У Шейлы исключительный нюх по части всего, что касается общественных связей и “паблисити”. С самого моего прибытия в Сидней она приняла на себя основную нагрузку по удовлетворению запросов печати, радио и телевидения, почти освободив меня от этого. Гилс со своими знакомыми девушками быстро разгрузил “Джипси мот” так, что на яхте можно было развернуть работы по ремонту. Затем вместе с Максом он успешно заменял меня во многих делах. Справившись с первым валом печатных и публичных выступлений, Шейла взялась за организацию снабжения, так как предстояло освежить и пополнить запасы. Стояла середина лета, и сиднейское солнце опаляло своим зноем, особенно тяжким для новоселов из Англии. Впереди меня еще ждала уйма дел. Я надеялся на помощь старшего сына Джорджа, жившего в Австралии уже 20 лет, и его жены Гей. Но они только год как поженились!
Нам приходилось нажимать на работу, и мы почти не виделись с Джорджем и его женой, если не считать первой встречи. Я был не в форме, и мне определенно не хватало отдыха, чтобы прийти в нормальное состояние. Нога все еще побаливала и мешала ходить как следует. Если бы мне удалось возобновить привычные упражнения, то, пожалуй, я быстро поправился бы. Правда, вставая с постели, я обязательно делал утреннюю зарядку, но этого, разумеется, было мало. Плавание принесло бы мне большую пользу, если бы нашелся укромный водоем со спокойной водой. Но купаться в море, на прибое, которым так славится Сидней, я не мог, так как после осложнения в легких уже не в состоянии нырять.
Колин Андерсон, хороший дантист, служивший во время войны в военно-воздушных силах Австралии, починил мне сломанный зуб. Но его очень встревожила моя хромота, и он заставил меня показаться врачу Уорвику Стенингу. Этот врач ошарашил меня, сказав, что, по описаниям Колина, он предполагал у меня опухоль позвоночника! Упоминаю обо всех этих мелочах как о части широкого наступления, которое велось со всех сторон, чтобы я прервал свое плавание.
Две фотографии, снятые в момент моего прибытия в Сидней, доставили мне массу огорчений. На первой Гилс обнимает меня, вскочив на борт яхты. Сын много выше и крепче меня; на снимке я выгляжу, как столетний старец, рыдающий у него на плече. Как знать, будь я вегетарианцем со дня рождения, подобно Гилсу, который никогда за всю свою жизнь не пробовал ни мяса, ни рыбы, то стал бы таким же высоким и сильным, и мне не пришлось бы волноваться, глядя на эту фотографию. Второй снимок, когда я ступил на берег, был сделан сверху, а на таких фотографиях человек всегда производит неприятное впечатление; полицейский офицер поддерживает меня за одну руку, а Гилс или еще кто-то — за другую; в целом я выгляжу, как древнейший старожил рыбацкой деревушки у моря, которого подводят к пирогу, испеченному в честь 110-го дня рождения. Эти отвратительные фотографии получили широкое распространение в Англии одновременно с моими критическими замечаниями в адрес “Джипси мот IV”. Не удивительно, что пришла телеграмма от Тони, главного владельца яхты, чтобы я ни в коем случае не продолжал плавание. Ответил тоже телеграммой, в которой просил не придавать значения газетам, благодарил за предоставленную возможность при желании выйти из игры, не теряя престижа, и закончил так: “Все же плыву дальше”. Формально яхта была зафрахтована мною на два года за смехотворно низкую цену, причем договор давал мне право совершить на ней кругосветное плавание. Позднее я узнал, что одна из фирм, вложивших деньги в “Джипси мот” в обмен на право рекламы, собиралась опубликовать заявление, в котором снимала с себя ответственность за неудачу второго этапа моего плавания. Бесспорно, при высадке в Сиднее я был в очень плохом состоянии.
Борьба с ветром и течением почти лишила меня возможности поспать за две предыдущие ночи, когда яхта находилась в полосе оживленного движения судов. Я все еще хромал на левую ногу и с трудом сохранял равновесие, почему и позволил кому-то помочь мне сойти на берег. Разумеется, я недоедал, если не голодал, в пути. По моим расчетам, потеря в весе составила 40 фунтов, хотя мои близкие заявили, что это вздорное преувеличение. Очень сожалею, что взвесился только на десятый день пребывания на суше, в разгар сиднейских пиршеств, но и тогда я не дотягивал 24 фунта до своего нормального веса. Капитан Алан Вильерс, который, вероятно, больше всех знает об условиях плавания у мыса Горн, во всяком случае для судов с прямым парусным вооружением, разразился следующим письмом в “Гардиан” от 11 января:
“Как и следовало ожидать, я считаю рискованным намерение Франсиса Чичестера вернуться на родину, обогнув мыс Горн. Впрочем, надеюсь, что на этот раз он не станет в одиночку оспаривать “средние” результаты, достигнутые клиперами. Настоятельно рекомендую ему либо взять с собой на борт одного из заядлых молодых яхтсменов — их много в Сиднее, — привычных к Тасманову морю (скверное место), либо ложиться в дрейф на ночь, а также всякий раз, когда он почувствует потребность в отдыхе.
По-моему, никакое автоматическое рулевое устройство не будет достаточно надежным на 6000- мильном переходе от Сиднея до мыса Горн. Морякам издавна известно, что за жизнь там приходится бороться, проявляя постоянную бдительность, высокое мастерство рулевого и непрерывное внимание к положению парусов.
Сильные ветры в этом месте зачастую внезапно и резко меняют направление на шесть-восемь румбов, поднимая чудовищную встречную волну. Ударяясь о нее, бегущее судно одновременно и кренится и валится с борта на борт. Судну угрожает моментально сбиться с курса, и можно считать за счастье, если снова удастся лечь на него.
Океан здесь свободен в своем беге вокруг земного шара. Суда идут у границы льдов; им приходится спускаться до 57° ю. ш. Капитану нужно смотреть в оба, а надежные и опытные помощники должны зорко нести вахту. Легко может случиться, что в опрометчивом беге к мысу Горн яхту поднимет на огромной волне над кипящей внизу пучиной и она потеряет управление в толчее, поднятой меняющимся ветром. Судно рыскнет, встанет лагом, провалившись во впадину среди буйных, огромных, всесокрушающих валов, убийственных и беспощадных. Что же касается “Джипси мот IV”, то она может перевернуться вверх килем.
Чтобы этого избежать, надо вовремя лечь в дрейф, отдаться на милость моря и не бороться с ним;
