бранит, себя хвалит и бедное свое ритмичество выше всего человеческого знания ставит. Я забываю все его озлобления и мстить не хочу никоим образом, и Бог не дал мне злобного сердца; только дружиться и обходиться с ним никоим образом не могу, испытав через многие случаи и зная, каково в крапиву… Не хотя вас оскорбить отказом при многих кавалерах, показал я вам послушание, только вас уверяю, что в последний раз… Будь он человек знающий и искусный, пусть делает он пользу отечеству, я по малому таланту так же готов стараться, а с таким человеком обхождения иметь не могу и не хочу, который все прочие знания порочит, которых в духу не смыслит. И сие есть истинное мое мнение, кое без всякие страсти ныне вам представляю. Не токмо у стола знатных господ или у каких земских владетелей дураком быть не хочу, но ниже у самого Господа Бога, который мне дал смысл, пока разве отнимет…»
Вот такую вечный миротворец Иван Иванович получил отповедь. Эту цитату «но ниже у самого Господа Бога дураком быть не желаю» очень любили цитировать при советской власти, иллюстрируя этим величие Ломоносова и подлость царизма. А когда представишь Бога, который предлагает Ломоносову помириться с русским драматургом, видным представителем классицизма, а великий ученый и поэт говорит, что все это «смех и позор», грустно, но не более. Правда, мы не знаем, какие у Шувалова в доме были «знатные кавалеры», но вряд ли хозяин решил покуражиться над своим ученым гостем. Шувалов любил Ломоносова и все ему прощал. Они были соратники.
Московский университет был открыт «для всех сословий», куратором при нем был назначен Ив. Ив. Шувалов. И к созданию университета, и к дальнейшему его существованию он относился, прямо скажем, трепетно. Шувалов составил устав, покупал книги и учебные пособия, организовал при университете собственную книжную лавку и типографию. В этой типографии помимо учебников и книг печатались «Московские ведомости», созданная Шуваловым газета. Университет имел собственную библиотеку, которая «была отворена для студентов» каждую среду и субботу от 2 до 5 часов. Шувалов добился автономии для своего новорожденного учебного заведения, то есть университет не зависел от московских властей. И Ломоносов, и Шувалов очень хотели, чтобы преподавание велось на русском языке, чтобы преподаватели были русскими. Но пока будущим преподавателям самим надо было учиться у иностранцев. В первые годы русских профессоров было только двое – Поповский и Барсов, прочих приглашали из-за границы.
При университете были организованы две гимназии, в которых преподавали 36 учителей, из них 16 русских и 20 иностранных. Замечательный наш драматург Денис Иванович Фонвизин учился как раз в гимназии, об учениках которой говорили как о студентах, – учится в университете, а дальше понимай, как хочешь. Это Фонвизин оставил нам рассказ о гимназических неучах, у которых Волга впадала то в Белое, то в Черное море, и об учителе, у которого на кафтане пять пуговиц – по количеству склонений, а на камзоле – четыре, по количеству спряжений. На экзамене ученику комиссия задает вопрос – смотри, за какую пуговицу учитель держится, и смело давай ответ. Это не анекдот, это быль, но уже то, что подобные рассказы появились, говорит об успехах в деле просвещения. Раньше не было ни университетских гимназий, ни смешных о них рассказов.
Московский университет был основан 25 января, в день Св. Татьяны, Шувалов сам выбрал этот день в честь своей матушки Татьяны Родионовны. Сейчас на территории России 25 января отмечают как день студентов.
Но самым любимым детищем Ив. Ив. Шувалова была основанная им Академия художеств. Об ее учреждении в 1755 году Московский университет подал прошение в Сенат: «Щедротою ее императорского величества под ее покровительством науки в Москве приняли свое начало, и тем ожидается желанная польза от их успехов, но чтоб оные в совершенство приведены были, то необходимо должно установить Академию художеств, которой плоды, когда приведутся в состояние, не только будут славою здешней империи, но и великую пользою казенным и партикулярным работам, за которые иностранные посредственного знания, получая великие деньги, обогатясь, возвращаются, не оставя по сие время ни одного русского ни в каком художестве, который бы умел что делать, и т. д». Президентом Академии трех знатнейших художеств – живописи, скульптуры и архитектуры – стал Шувалов.
Академию учредили в Петербурге, потому что преподаватели, художники и архитекторы, отказались ехать в Москву, правильно полагая, что все их заказы будут получены от двора, да и жизнь в Северной столице казалась более обеспеченной. Для размещения академии Шувалов отдал собственный особняк. Всю жизнь он собирал произведения искусства – живопись голландская, итальянская, французская. В 1758 году значительную часть из своего собрания Шувалов подарил Академии художеств – ученикам нужно было учиться и копировать подлинники.
Начали с малого, в первом наборе было всего 16 человек, потом набрали учеников в Петербурге, через четыре года в академии уже училось 68 человек. Шувалов сам отбирал первых учеников. Главное, чтобы они обладали талантом и желанием учиться, сословие не играло роли. Первыми учениками стали Антон Лосенко, Федот Шубин, Федор Рокотов, Василий Баженов, Иван Еремеев, Иван Старов. Лучших учеников потом отправляли учиться за границу.
Ив. Ив. Шувалов много сделал для создания русского театра. В октябре 1756 года «ее императорское величество изволила указать для умножения драматических сочинений, кои на российском языке при самом начале справедливую хвалу от всех имели, установить российский театр, которого дирекция поручена бригадиру Сумарокову». Основателем русского театра справедливо считают ярославских купцов – Федора и Григория Федоровых, при восшествии на трон Екатерина II присвоила им дворянское звание.
«Русский для представления трагедий и комедий театр» – первый публичный, открылся в Головинском особняке на набережной Васильевского острова. Актрис, актеров и прочих работников для театра набирали вначале через Московский университет, давали объявление в «Московских ведомостях». С 1761 года «знающих грамоте девиц, желающих определиться в службу ее императорского величества при придворном театре» стали набирать и в Петербурге. Директор Московского университета сам возил лучших своих воспитанников в Петербург, чтобы представить их куратору Шувалову. Среди этих лучших был и Фонвизин Денис Иванович. Шувалов весьма покровительствовал будущему драматургу.
В «Записках» Л.Н. Энгельгарда я нашла забавный анекдот, правда, он относится уже к екатерининскому времени. Фонвизин был «облагодетельствован» Иваном Ивановичем, но, «увидя свои пользы быть в милости у светлейшего», то есть у Потемкина, который был в отвратительных отношениях с Шуваловым, драматург «перекинулся к князю». Чтобы угодить Потемкину, Фонвизин рассказывал об Иване Ивановиче много смешного; кроме того, он умел замечательно копировать людей, изображая их походку, повадки и речь. Однажды после очередной потехи Потемкин сказал в сердцах: «Как мне надоели эти подлые люди!»
– Так зачем вы их в дом пускаете? – отозвался Фонвизин. – Велите им отказать.
– Завтра так и сделаю, – бросил Потемкин.
На следующий день швейцар не пустил Фонвизина в дом. Тот возмутился:
– Ты, верно, ошибся и принял меня за кого-то другого.
– Нет, – отвечал слуга. – Я вас знаю. Именно вас его светлость приказал одного не пускать по вашему же совету.
Может быть, анекдот чистой воды выдумка, но он характеризует отношения людей XVIII века.
Сумароков стоял во главе театра до 1761 года. Характер у драматурга был трудный; какая-то в театре случилась история – по свидетельству современников, он поссорился с актрисами. С помощью Ив. Ив. Шувалова дело замяли. Придворная контора отчиталась перед Сенатом следующим письмом: «В сообщении, присланном от Ив. Ив. Шувалова, написано: ее императорское величество изволила указать г. бригадира Сумарокова, имеющего дирекцию над российским театром, по его желанию от сей должности уволить, жить ему, где пожелает, а за его труды в словесных науках, которыми он довольно сделал пользы, и за установление российского театра производить жалованье, каковое ныне имеет. Г. Сумароков, пользуясь высочайшей милостью, будет стараться, имея свободу от должностей, усугубить свое прилежание в сочинениях, которые столько ему чести, столь всем любящим чтение удовольствия приносить будут». То есть Сумарокова, как мы теперь говорим, «отправили на вольные хлеба», но с сохранением оклада, что в наше время уже не делается.
Умерла Елизавета, трон занял Петр III. Ив. Ив. Шувалов остался не у дел. Существуют две взаимоисключающих легенды. Первая – Шувалов вручил императору миллион рублей – последний подарок фавориту от Елизаветы. Вторая – Шувалов много времени проводил за карточным столом, проиграл миллион (все тот же!) рублей и вынужден был продать часть своего имущества. То ли ты украл, то ли у тебя
