— Эст! — выкрикнули с улицы. — КАК?!
— Ну, как, как, — генерал скромно потупился. — Вот такой я загадочный. Да и вас жалко стало. Вы ж и представить себе не можете, на что бы тут нарвались!
— Опят врет! — исступленно провизжали из толпы. — Спэрва на рэкэ врал, конэй отнял! Потом проклятьем заразил! Потом с летучий лодка нэправда кричал, заслал в нэвэст какой даль, чуть нэ сдохли в снэгах! Всэгда врет!
— Можэт, в вожди его вибэрэм? — робко предположил чей-то альтернативный робкий голосок. — Кэпка есть, влияние имээт!
— Это я-то вру? — оскорбился генерал. — Эх вы, гвоздевидные! Ладно, смотрите, но кто не смоется вовремя — потом на меня не пенять! Хайн, открой им ворота.
Хайн только того и ждал — сдвинул новый засов, снятый с башенной двери, и настежь распахнул створку. Под ноги ему повалились несколько раздавленных о ворота своими же энергичными собратьями гзуров.
— Экие вы недобрые, — сурово укорил горец, отпихивая ближайшего ломанувшегося в ворота железной пятерней. — Никогда не слышали, что все добром решить можно?
Гзурусы, похоже, не слышали. Не слышали, видимо, и многочисленные гоблинские воины, столпившиеся во дворе замка. Судя по рожам, под знамена генерала на сей раз собрались самые отпетые мировые преступники, способные даже из народного празднества устроить групповое убийство с расчлененкой и последующим надругательством. Просто потому, что надругательство над нерасчлененными трупами для этого дружного коллектива будет пресновато.
А среди этих, надо признать, весьма обильных количеством неприятных парней торчали еще и два полноценных красных дракона — по одному с каждой стороны от башни. И вот они-то впечатлили сухопутных гзуров так, как не под силу было бы и целому батальону генералов Панков, распевающих гимн Кейджу. Драконы смотрели прозрачными немигающими глазами с уровня замковых стен, шумно зевали, демонстрируя кинжальные клыки, и даже порывались расправлять широченные кожистые крылья. В замке им было тесно. Бедняжки определенно хотели на волю, в раздольное синее небо, где можно было бы развернуться в полете, вытянуться во всю свою немалую длину, испустить грозно известные струи огненного дыхания и, спикировав на смешно суетящуюся добычу…
Гзуров унесло от ворот, как штормовой ветер, подхватив волну, волочет ее и в конце пути яростно разбивает в мелкую водяную пыль на первом же препятствии. Препятствием очень кстати послужили оставленные за углом кони.
— Даже пивка не попьете? — проорал генерал им вслед.
Никто не купился. Все дураки уже полегли в первой волне атакующих, а те, кто остался, вполне живо себе представили, во что выльется распивание пива с теми бандитскими рожами, что заполняют сейчас двор.
Одного, согласно полученным распоряжениям, Хайн придержал. Выбрал он, по наитию, того самого сивобородого, что общался с генералом из-под стены, а теперь раз за разом хлопал себя по боку, словно надеясь, что испарившийся фальчион чудесным образом вернется в ножны.
— Погоди, дядька! — прогудел Хайн миролюбиво, прихватывая его за отворот халата и втягивая в ворота. — Дело есть.
— Я нэфкусний! — предупредил гзурус упавшим голосом, убедившись, что из хватки зловещего черного привратника не вырваться. — Нэ надо кушать! Совсем заболээш, слабий станэш, борода отрастет, в Кэйдж увэруеш!
— Борода отрастет? — заинтересовался Чумп, обретающийся тут же по соседству, на лестнице, ведущей на стену, плечом к плечу с Зембусом. — Ух ты! Отрежьте мне кусочек! Вот уже лет десять мечтаю обзавестись.
— И про Кэйдж не забудь! — всполошенно напомнил гзурус. — Ваш брат в Кэйдж обыдно вэрить! Свой смэяться будэт, да!
— Свой не будет. Разве что обзавидуется. Он сам себе лесных нравов.
Генерал сбежал со стены, на ходу махнул рукой, и Вово, вынырнувший из ближайшей двери, подволок к гзуру за шкирки обоих пленных гномов. Нахохленный Тиффиус, чей щегольской наряд пошел на нужды гоблинской гигиены, закутан был в самопальное рубище, из которого торчали толстые волосатые ручонки. Высший жрец лишился своего холисимвола, а с ним — возможности творить магию и всякого оптимизма во взглядах на будущее. Войско, заполонившее двор, и на них произвело неограниченное впечатление.
— Ваше преосвященство никоим образом не упредило о проблемах такого масштаба, — проскрипел наместник.
— А Вашей чести недурно было бы строить внешнюю политику осмотрительнее, — ловко отпарировал жрец. — Осмелюсь напомнить, что все эти крупномасштабные проблемы имеют своей конечной целью Вашу личную толстую задницу.
— Я всегда полагал, что нашему Ордену свойственно оказывать всеуровневую поддержку тем его членам, которые, самоотверженно трудясь на благо Ордена, в ней нуждаются!
— Это лишь доказывает, что Вы, Ваша честь, никчемный гулгит. Орден помогает тем, кто может помочь Ордену! Неудачники, разгильдяи и прохиндеи, подобные Вашей чести, едва ли могут рассчитывать на…
— Вы продолжайте, — дружелюбно посоветовал Вово, роняя обоих гномов на брусчатку перед генералом. — Только потише. Не злите Панка!
— Которого отдаем? — уточнил генерал у Винкля, обретающегося тут же под стенкой. — Ежели спросить меня, то вот этого бы я лучше пришиб сам.
Тиффиус понюхал обрекающий перст и понурился.
— Это и есть тутошний наместник? — маршал помотал головой. — Подумаешь, доблесть! С гномом совладать…
— Генерал уже отшиб мне важные производственные места и всякое достоинство, — басовито посетовал магистр. — Я желаю заявить о негуманном обращении с военнопленным!
— Так генерал и не хуманс, чтобы гуманничать, — рассудил Винкль. — Ишь, удумал тоже! Давай, генерал, его и сдадим. Потому как того, который жрец, Корглин очень интересуется повыспросить!
Теперь повесил голову жрец, а наместник, напротив, возликовал.
— Чего радуешься, чучело? — ухмыльнулся генерал зловеще, стянул с головы гзура зеленую походную кепку бойца, нахлобучил взамен нее свою красную, а зеленую, покрутив в руках, нацепил на плешь Тиффиуса. — Видишь, с кем тебя отправляем? А все для того, чтоб передал ты своему Ордену Гулга послание. Понял? И не вздумай мне по дороге потеряться — сыщу в любом Ятане!
— Не извольте учить! — Тиффиус подбоченился. — Я в дипломатической миссии полсотни лет отслужил, вырос с секретаря до посла, без единого нарекания! Имею опыт деятельности подобного рода, который не раз с блеском подтве…
— То-то тебя в самый Хундертауэр законопатили, не пощадили. Валяй, Горлохват, диктуй ему свой ультиматум.
Винкль неспешно взял гнома за грудки, вздернул к самому своему носу и прошипел голосом, сильно смахивающим на шелест чешуйчатого гадючьего брюха по камням:
— Пойдешь в Орден Гулга. Передашь: облажались! Зазеркалье вскрыто, Марка вернулась. Кто с мечом к нам отныне придет, тот от меча и сляжет. Кто придет с копьем — сляжет от копья. Кто приволочется с топором…
— Я понял схему, сударь гоблин, — Тиффиус нервно подергал пятками, болтающимися над землей. — Прошу сократить перечень оружейного ряда. Вы, по снаряжению судя, знатный воин, этак мы еще две недели будем только запоминать, кому каким предметом достанется.
— Кто с магией явится вредоносной, тому своей грозной магией такого завесим, что мало не покажется. Кто притащится с золотом на подкуп, хитростью, лестными увещеваниями или вашей коварной придумкой дипломатией — того по-простому на пинках вынесем!
— И страшно подумать, что сотворим с тем, кто принесет на продажу морковку, — сурово закончил генерал.
— Теперь же ответствуй, гном, — Винкль тряхнул Тиффиуса так, что на том подскочила и вновь
