тревожило.
– Ну, поскорей! Чего тебе надо?
Руда начал грызть ногти. Похоже, что он хотел рассказать какую-то тайну, но колебался. Вдруг он повернулся ко мне спиной:
– Нет, лучше завтра расскажу.
Странно, очень странно. Я хлопнул Руду по спине:
– Ладно, завтра так завтра!
Он плюнул на ладонь и пригладил волосы, а я побежал к ручью. Нашел мелкое место со спокойной водой. Песок блестел, как золотой. Я лег на живот, приготовил носовой платок и стал выслеживать пиявку. По воде бегали водомерки, по дну ползали улитки. И ни одной пиявки. Большой овод покружился около меня, я отогнал его мокрым платком.
И вдруг – страшный вопль! Он доносился с того самого места между вербочками, где я только что ловил рыбу. Я вскочил так поспешно, что чуть не упал. А Руда за вербами продолжал кричать.
– Я тебе покажу! Ну, подожди, я тебе покажу!
Мысли одна другой страшнее проносились у меня в голове. А вдруг ребята из Петипас потихоньку вернулись и все навалились на Руду?
Я бежал, не разбирая дороги, продирался через вербы, ветки хлестали меня по ногам. Наконец я остановился, прислушался. Голос Руды слышался совсем рядом.
– Не-ет! Теперь ты от меня не уйдешь!
Протиснувшись между вербами, я вывалился прямо на берег.
Трава вокруг была истоптана, как после страшного побоища. А посреди лужайки стоял Руда и вытирал рукой вспотевшее лицо.
– Что случилось? – крикнул я.
Руда замахал руками, как мельница крыльями:
– Я поймал рыбу!!!
– Какую рыбу?
– Боже мой, Тонда, какой ты бестолковый! Карпа. Но уж он мне показал!
Одна нога Руды была вымазана грязью выше колена, другая – вся мокрая.
– Ну и задал же он мне!
Руда дышал тяжело, как после большой драки, и никак не мог отцепить от трусов застрявший в них крючок. Я хотел ему помочь.
– Не подходи! Запутаешь леску!
И правда, от него во все стороны тянулись серебряные нити: от Руды на вербу, с вербы на Руду и ещё крест-накрест между вербами.
– Послушай, что ты делал с леской?
– Это не я, это карп, – проговорил Руда сквозь зубы. Зубами он пытался вытянуть крючок из трусов.
– Твой карп летал по воздуху?
– Ещё как! – спокойно ответил он, продолжая возиться с крючком.
Я осторожно прополз под петлями лески.
– Чем ты, собственно говоря, здесь занимался?
Руда наконец выдрал крючок и вместе с ним большой клок из своих трусов.
– Ну, Тонда, вот это было дело!
Он пригладил волосы и пустился в объяснения.
– Только-только ты ушел к ручью за пиявкой, как вдруг поплавок дернулся. Я хотел тебя позвать, но поплавок заплясал, а ты был уже далеко, ну, а я-то был тут. Удочка так и запрыгала. Но вот она уже у меня в руках. Подсека-а-аю, и тут засвистело так, будто пилон проехали!
– Ты придержал катушку?
Руда замахал руками.
– Я держал, что мог! Снова подсек, и снова засвистело. Три раза я подсекал, и три раза он уходил прямо из-под рук!
Я схватил его за плечи:
– А катушка? Катушка спиннинга? Что ж ты её не придерживал?
– Я про неё забыл. Думал только о карпе! А как ты догадался? Я вообще бросил удочку…
– Бросил удочку? Тоже мне рыболов!
Руда посмотрел на меня с укоризной:
– Что ты кричишь? Без удочки у меня получилось гораздо лучше. Если б ты только видел! Леска летала по воздуху, карп тоже. Теперь твоя удочка, Тонда, годится и для летающих рыб. Потом он упал в траву около самого берега. Я за ним. Ты когда-нибудь ловил карпа?
Я объяснил ему, что ни один рыбак не полезет за рыбой в воду, если она весит меньше восьми килограммов.
– Да? А ну-ка, расскажи мне, как это я должен был его взвесить? – фыркнул Руда.
Я объяснил ему, что вес рыбы узнают по тому, как натягивается леска.
– Так мой тянул на все сто! – заявил Руда.
Я подозрительно взглянул на него.
– А каких он размеров, твой карп?
– А я, думаешь, помню?.. Он теперь на берегу. Я знаю только одно: поймать карпа в воде куда тяжелее, чем схватиться с медведем. Медведь хоть не скользкий. Под конец я всё-таки схватил его, но он вырвался из рук и упал прямо на берег.
Руда быстро снял намокшую майку и стал её выжимать.
– Но он и потом не заставил меня в покое. Ему все хотелось обратно в реку. Тогда я его пристукнул.
Я с завистью смотрел на Руду, как он спокойно вытирает руки о траву. Я просидел у реки столько времени и не поймал даже уклейки, а Руда подцепил карпа за несколько минут. И надо же – как раз в тот момент, когда я побежал за пиявкой!
– Да не огорчайся ты! – утешал он меня. – Половину я отдам тебе.
Но я ответил, что не могу взять рыбу, которую поймал кто-то другой. Руда обиженно посмотрел на меня.
– Если бы тебе предложил полрыбы Лойза Салих, ты бы взял? Лучше скажи правду: не хочешь со мной дружить, вот и все!
Я оставался единственным парнем в Петипасах, который ещё разговаривал с Рудой. Я прямо не знаю, что он сделал бы, если бы и я перестал разговаривать с ним.
– Ладно. Где он, твой карп?
– Я его спрятал, чтоб был свежий.
Он наклонился к какой-то ямке. Осторожно отгреб траву, которой она была прикрыта, поднялся и, гордо выпятив грудь, двинулся ко мне:
– Ну, что скажешь?
Я заглянул в ямку. Там лежал карп. Вернее, даже не карп. Это был малюсенький карпик, почти малёк.
– Ну, что?
У меня прямо кровь бросилась в голову. Я закричал:
– Да ведь это недомерок!
– Вот здорово! – обрадовался Руда. – Я так и знал, что это какой-то редкий вид. – Он нагнулся в положил карпа на ладонь. – Смотри, какая у него большая пасть!
От злости я совсем потерял голову и стал ругаться такими словами, за которые мне всегда попадало от матери.
