выстроившиеся на столе в изящных расписных мисках творог, неизменную кашу с мясом, отдельно нарезанные кругами колбасы, головку сыра, также порезанную. Кроме того, гостям подали в кружках парное молоко, коим они и запили все это изобилие. После завтрака, пока пан Платон выкуривал свою неизменную трубку табаку, Йошка рассказал ему о своих ночных приключениях.
— Кто бы это мог быть? — в задумчивости произнес риторический вопрос мастер, выпуская изо рта дымок. — Жаль, что тебе не удалось разглядеть его лицо.
— А как вы считаете, учитель, кто был этот незнакомец, что скрывался под плащом? — спросил его юноша.
— Знаешь ли, сын мой, в Городке каждый имеет хоть какое-то отношение к алхимии, а стало быть, интересуется изысканиями пана Новотного. К тому же у него должна быть на лбу метка после вчерашней стычки с совой. Судя по тому, что незнакомец решился напасть на помощника королевского следователя, коим ты являешься, с кинжалом, он понимает, сколь много значит для всего мира сие изыскание моего товарища Карла. Значит, человек это ученый. Во всяком случае, начитанный.
— Да! — воскликнул Йошка. — Он ведь воровал книги, которые предполагал впоследствии прочесть.
— Вот именно, сын мой, — констатировал Платон Пражский. — И таких умников, как я полагаю, в Городке не так уж и много, что значительным образом сокращает число подозреваемых во вчерашнем инциденте. Прежде всего, это мог быть наш старый знакомый, пан бургомистр. А вот, кстати, и он сам.
Мастер кивком головы указал на вошедшего в зал трактира бургомистра. Тот, заметив сидящих за столом королевских следователей, поспешил к ним присоединиться. Он, будучи уже не столь заносчив и горделив, как вчера, спросил у библиотекаря позволения присесть.
— Конечно же, мой дорогой пан Игнат, присоединяйтесь, — дружеским тоном разрешил Платон.
Едва бургомистр сел за стол, как из дверей кухни выскочил мальчишка и поставил перед ним большую кружку с пивом.
— Очень хорошо, пан Платон, что я вас застал, — сказал бургомистр, отпивая пиво и вытирая с верхней губы белоснежную пену. — Ко мне только что обратился угольщик с жалобою на вас. Он сообщил мне, что ваш помощник, — тут бургомистр перевел взгляд на Йошку, сидевшего подле учителя, — с вашего позволения и наущения преследует его.
Бургомистр выжидающе посмотрел на мастера. Тот никак не прореагировал на сие обвинение.
— Я конечно же не поверил ни одному слову угольщика, тем более что всем в Городке известно его пристрастие к алкоголю, — продолжил пан Игнат. — Однако жалобу нельзя долго держать под сукном.
— Я понял вас, пан Игнат, — сказал Платон и решительно поднялся из-за стола.
Йошка и бургомистр, который так и не успел допить пиво, принуждены были последовать за ним.
— Я предлагаю сей же час отправиться к угольщику и устроить обоюдный допрос. У моего ученика и помощника Йозефа тоже имеется что спросить у него, — объявил мастер.
— Да, ? тут же подхватил ученик. — Например, что он делал нынче ночью в домике алхимика. Кстати, там был еще один человек, лица коего я так и не смог разглядеть.
Бургомистр, удивленный столь неожиданным поворотом событий, сказал:
— Конечно, конечно, но только угольщика сейчас нет в Городке.
— То есть как это нет? — изумился королевский следователь.
— Да, нет вот, — развел руками бургомистр. — Угольщик заявил, что теперь его жизни угрожает опасность, и сказал, что сразу после подачи жалобы уедет на время из Городка.
Казалось, что возмущению пана Платона Пражского не будет предела. Он даже стал широко размахивать руками, восклицая, что так всякий сможет обвинить честного следователя в преследовании и смыться, чтобы не отвечать за свои поступки. Платон разошелся и неосторожно сбил с головы бургомистра шапку, сильно натянутую тем на лоб.
— О! Прошу прощения, пан Игнат, — тут же успокоился он и самолично поднял с полу шапку. — Честное слово, я не хотел.
Йошка, который уже догадался, для чего был произведен учителем весь этот спектакль, так и впился взором в лоб бургомистра. Лоб был совершенно чист. Ни шишки, ни синяка, ни даже какой маломальской царапины не имелось на нем.
Бургомистр водрузил шапку на место и пробормотал, что следовало бы быть поаккуратнее, дескать, королевских следователей много, а шапка у него такая одна.
— Что ж, раз дело приняло такой оборот, думаю, что делу ход давать пока что не следует, — мудро заметил пан Игнат и отправился по своим делам.
Платон, проводив бургомистра взглядом, констатировал, что одним подозреваемым стало меньше.
— Тем более мы должны пойти к мельнику. Он у нас малый грамотный, к тому же высокий, — сказал учитель.
Пройдя по Городку, королевские следователи вышли к реке и к мосту, от которого прямиком к мельнице тянулась вымощенная гладким, хорошо пригнанным булыжником дорога. Рядом высился кукольный домик с медной вывеской в виде бублика. Едва следователи поравнялись с домом, как из него навстречу им выбежал сам мельник. Это был моложавый мужчина, очень высокий и крупный, однако, как отметил про себя Йошка, более полный, нежели мускулистый.
— Как хорошо, что вы уже пришли! — воскликнул мельник, подбегая к королевским следователям и чуть не силком увлекая их в сторону мельницы, стоявшей за кукольным домиком. Шум воды, бьющейся в лопасти колеса и приводившей мельницу в движение, стал все сильнее заглушать речь, а потому Йошка не услышал и половины того, что весьма быстро говорил мельник. Правда, тот не говорил, а шептал пану Платону на ухо некую просьбу или, скорее, условие, согласно которому он обязался провести с королевскими следователями третью стадию трансмутации. До юноши донеслось только:
— Так и скажите, что меня зовут Франтишек Непомуцкий.
Платон кивнул головой и, наклонившись к Йошке, сообщил, что мельник, как он и предполагал давеча, сильно влюблен в одну панночку, которая, по его словам, не отвечает ему взаимностью.
— Поэтому он желает сотрудничества, чтобы мы свели его с этой самой панной, — закончил пояснение мастер.
Йошка удивленно поглядел на учителя, в чьих глазах читалось явное веселье.
— А почему он сам не может сойтись с нею? — удивленно спросил юноша.
— Ну, во-первых, все влюбленные немного робки, а во-вторых, эту панночку еще надобно найти, — пояснил Платон.
— Что же это за панночка такая? — громко спросил удивлённый Йошка.
— Русалка, — ответил за учителя Франтишек.
В столь широко раскрытый от удивления рот юноши смогло бы поместиться целое яблоко. Йошка еще долгое время хлопал длинными ресницами, даже не зная, что и сказать на такой странный предмет воздыханий мельника. Однако мастер не находил ничего странного в том, что Франтишек, у которого имеется и водяная мельница, и запруда у дома, влюбился в русалку.
— Думаю, девчонка будет не против, надо только договориться с водяным, — задумчиво сказал пан Платон, чем еще более поразил ученика. — Хорошо, мы согласны, — объявил он Франтишеку.
Мельник так обрадовался, что кинулся обнимать королевских следователей. Им с трудом удалось утихомирить его, напомнив, что и он имеет некие обязательства со своей стороны.
— Да-да, конечно, — быстро закивал головой Франтишек. — Что я должен делать? Кстати, а когда вы будете договариваться с водяным?
— Нынче же вечером и договорюсь. Раньше не имеет смысла, потому что и водяной, и предмет ваших воздыханий до самого вечера спят на дне запруды, — сообщил мастер. — Так, приступим.
В этот момент компания дошла до мельницы, перед которой услужливый мельник вынес и поставил большую скамью, на которую и сел Платон Пражский. Он достал трубку, старательно набил ее табаком, закурил и сказал:
— Да будет вам известно — и тебе, Йозеф, и вам, пан Франта, — что третий этап Великого Делания называется ферментацией или же брожением. Он соответствует третьему дню сотворения Земли и всего живого на ней Господом Богом.
