Сосед

«я дам тебе все, что пожелаешь, у тебя красивая жопа, обожаю, когда ты меня ласкаешь, почему ты не пришла, сука, сладкий хуй». Невозможно, чтобы это были они, сопротивлялось что-то во мне, но надпись у самого выхода на лестницу показалась мне однозначной: «Умоляю, перестань притворяться и брось его раз и навсегда. Антек». Я часто проходил здесь и ни разу не нашел времени присмотреться к этой настенной пестроте; как в музее, переходил я теперь от экспоната к экспонату, скользя взглядом по этим пятнам и линиям. Длинная красная черта, о которой (помню) я говорил Эве, что нужно бы попросить дворника замазать ее, потому что она исключительно уродливая, оказалась вытянутой на полкоридора крышечкой над «т» в надписи: «Твоя навсегда Эва». чем ближе к двери Антека, тем тексты становились непристойнее, точнее (если попробовать быть объективным), более интимными, как будто любовники записывали свои крики страсти, вырывавшиеся со стоном заклятия, непонятно зачем фиксируя их на серой стенной панели. А дальше снова: «я дома весь вечер» и «не могу дождаться пяти часов». Незаметно я дошел до его квартиры, через секунду мне предстояло наброситься на него с кулаками – хотел ли я этого в действительности? – и вдруг я ни с того ни с сего посмотрел на свою футболку, которую Эва привезла мне из Парижа, надпись на ней гласила: «Oh, oui! maintenant!»[1] И тут Антек открыл мне дверь, как будто ждал меня.

Я глубоко вздохнул и вдруг услышал, как говорю: «Я получила твое письмо, меня тоже возбуждает твой запах». Я зажал рот, но язык напирал, протискивался между зубами, душил меня, я вынужден был уступить, и из меня понеслось дальше: «Любимый, муж сегодня вечером отвозит проект, его не будет около двух часов. Я могу прийти к тебе, если хочешь. Дай мне знать. Твоя навсегда Эва».

,

Примечания

1

«О да! сейчас!» (фр.)