напоминали разговор старых друзей. Искоса наблюдая за Виком, Гор признался себе, что не узнает прежнего ответственного службы транспорта, рассудительного, открытого, покладистого.
Теперь перед ним был человек с ожесточившейся душой, который мог говорить, казалось, исключительно об оружии или воинах.
Однако Вик ничего не сказал Гору и фермерам о сыне Главного Пхана и складе с оружием прошлых. Он сказал только, что бежал, прихватив акэм караульного.
«Этот грязный старикашка, Главный Пхан, собрал до тысячи воинов, — думал Вик.
— Сколько соберу я?».
Конечно, множество серых погибло при штурме Централи. Но уцелело еще чересчур много. И все- таки он справится с ними. Он ДОЛЖЕН справиться.
Губы Вика шевелились, кулаки угрожающе сжимались. Он знал пока лишь одно: ему нужны воины. Вик без конца расспрашивал Гора, но ответы того становились все короче и сдержаннее. Заметив это, Вик спросил прямо:
— Сколько воинов дадут мне старейшины, если я обращусь к ним с просьбой?
— Ни одного.
— Почему?
— Ты не принадлежишь ни к одному из родов.
— Но тебе дали десятерых.
— Это воины моего рода, рода старейшины Александра.
— А если и я буду принадлежать к одному из родов?
Гор уклонился от прямого ответа.
— Тебе лучше поговорить об этом с одним из старейшин, — сказал он.
— Чей род самый большой?
— Старейшины Василия. Его родные живут во всех поселках у озер.
— Хорошо, — кивнул Вик. — Я хочу говорить с ним сегодня же.
— Сегодня же? — переспросил Гор. — Ладно. Может, тебе действительно лучше узнать обо всем сразу.
— О чем «обо всем»? — спросил Вик. Гор не ответил.
Но он устроил встречу со старейшиной. Поздним вечером, когда в комнате Вика одна из женщин зажгла фитиль в деревянной плошке светильника, старейшина Василий вошел в комнату. Женщина тут же выскользнула вон. Старейшина грузно опустился на табурет, скрипнувший под его весом.
— Ты звал меня.
— Да. Я хочу, чтобы ты выслушал мой рассказ о том, что произошло с Централью.
— Я слушаю тебя, старейшина Вик.
Вик рассказал о нападении серых, напирая на жестокость, многочисленность и хищные инстинкты тех. По лицу старейшины, однако, не скользнули ни малейшие эмоции.
— Так значит, разбойники вас одолели, — только и сказал он, когда Вик закончил.
— Не одолели, а задавили численностью.
— Одолели, — невозмутимо повторил старик. — Значит, говоришь, они очень сильны, так ведь?
— У нас было только восемьдесят воинов… — Вик говорил, тщательно подбирая слова. — И они уничтожили примерно четыре сотни серых. Значит, пять их воинов стоят одного нашего…
— Ваших воинов больше нет.
— Но есть воины у вас.
Старейшина поднял глаза и долгим, внимательным взглядом из-под седых клочковатых бровей ощупал лицо Вика. В хижине повисло молчание.
— Серые собрали войско, — продолжил Вик. — А войско должно воевать, в этом его предназначение и ни в чем ином. У серых осталось не меньше шести сотен воинов.
Централи нет. Значит…
Старейшина молчал.
— Значит, очередь за вашими поселками.
— Разбойникам нужна наша дань, а не поселки.
— Им нужна не только дань, но и рабы. Ты хотел бы отдать свой род в рабство серым?
Вик ожидал взрыва возмущения, но старейшина только еще больше насупился и опять уставился ему в глаза.
— Вы тоже можете собрать войско, — сказал Вик.
— Зачем?
— Как «зачем»? Чтобы воевать с серыми.
— В лесу не воюют войском, — наставительно произнес старейшина. — Войско нам ни к чему, да мы и не умеем воевать войском. Если что, будем так воевать, как умеем, Бог нам поможет.
Вик почувствовал себя побежденным. Теперь оставалось только прямо признаться, что войско нужно ему для спасения спящих обитателей Централи. Но внутренний голос советовал Вику не делать этого, или, по крайней мере, обойтись без употребления слова «войско».
— Наверное, ты прав, — сказал он старейшине. — Вы много лет живете здесь, вам виднее, как защищать эти земли. Но я из другого места, а мне тоже предстоит жить на этих землях… Мне могут понадобиться воины, знакомые с местностью и с вашим оружием.
— Это дело нехитрое, — отозвался старик. — Тебе нужно породниться с нами.
— То есть присоединиться к какому-нибудь роду? — уточнил Вик.
— Вот-вот. Породниться. Когда ты сделаешь это у тебя будут обязанности перед родом, ну, а у того будут обязанности перед тобой. Иначе ты все-равно не сможешь у нас жить, — заметил как бы между прочим старейшина. — Так вот!
— Но я старейшина своего государства!
— Старейшина без рода — не старейшина.
Вик перевел дыхание.
— Я могу основать свой род, — сказал он.
— Можешь, — согласился старик охотно. — Можешь основать свой род. Да.
— Действительно могу?
— Можешь. Но у тебя нет родителей, нет братьев нет сыновей. Крепкий род вряд ли получится, даже лет через… — старик пошевелил губами, — лет через сорок.
Сорок лет! Вик не мог мыслить подобными временными категориями. До Дня Пробуждения оставалось меньше трех лун.
— Я могу присоединиться к любому роду?
Старейшина кивнул.
— Самый многочисленный у озер — твой род?
Старейшина еще раз с достоинством наклонил голову.
— Хорошо. Что я должен делать, чтобы породниться с тобой?
— Взять в жены одну из девушек моего рода.
До Вика не сразу дошел смысл сказанного.
Взять в жены…
В жены.
Создать семью.
«НО ВЕДЬ ЭТО НА ВСЮ ЖИЗНЬ!»
Так говорила ему Ида. А потом, после ее гибели голос Иды сказал ему: «ТЫ НИКОГДА НЕ БУДУШЬ СЧАСТЛИВ С ЛЕН! Он тогда еще твердил себе, это ерунда, что он будет счастлив, что Лен…
Лен.
Она спит в подземельях Станции. И только он способен спасти ей жизнь в День Пробуждения. Только он.
Он должен отказаться от нее, чтобы спасти.
Тут и думать не о чем.
— Да, — сказал Вик, едва слышно, а потом повторил громче, — да. Пусть так и будет. Я согласен
