Глава 28
– Луканиха, – сказал Глебов. – Приехали. Инна увидела устье небольшой речки, впадавшей в Иленгу, а сразу за ним – поросшую травой полосу берега. У берега стояли два шитика и узкая моторная лодка. На узком лугу выстроились в ряд старенькие выцветшие палатки, а сразу за палатками начинался лес.
Глебов пришвартовался к одному из шитиков, помог Инне перебраться на эту лодку, а с нее – на берег. Затем он сбросил на берег их багаж: две свернутые палатки и два спальных мешка в зеленых чехлах.
– Так, Инна Сергеевна, будьте настороже: аборигены нас уже заметили. Действительно, 'аборигены' уже начали сходиться к тому месту, где Инна с Глебовым высадились. Все они были одеты так, что невозможно было отличить, кто из них какого пола. Все они были в брюках, поношенных куртках разного фасона, и у каждого на голове был накомарник с откинутой сеткой. Все они уставились на приезжих и настороженно молчали.
– Привет, друзья! – сказал Глебов. – А где ваше начальство?
– Вон Федор Болиславович. Околот делает, – послышалось из-под одного накомарника. 'Абориген' махнул рукой куда-то себе за плечо.
– Федор Болиславович! Федор Болиславович! – закричали другие 'аборигены', до Инна с Глебовым уже прошли несколько шагов и увидели такую картину: под лиственницей было разостлано белое полотнище размером примерно три на три метра. Как видно, оно было разрезано до середины, потому что охватывало весь комель дерева. Возле комля, упираясь в землю, стоял шест длиной метров в пять, на верхнем конце которого сидел деревянный чурбак в виде головки огромного молотка. Возле шеста работали трое: два довольно крепких парнишки и пожилой человек с очками в железной оправе на носу и с серыми щетинистыми усами.
– Ать!.. Ать!.. Ать!... – командовал он. В такт его команде все трое оттягивали пружинящий шест от дерева, а потом бухали огромным молотком по стволу. От сотрясения на полог что-то сыпалось.
– Околот делают, – заметил Глебов.
– Околот?
– Таким образом добывают кедровые орешки; стучат по дереву колотом, и шишки падают. Но ради чего они лиственницу так мучают – понять не могу.
– Федор Болиславович! Федор Болиславович! – продолжали кричать 'аборигены', и Федор Болиславович со своими помощниками наконец услышали этот крик. Они отбросили колот и шагнули к приезжим.
Лицо у Федора Болиславовича было одновременно и радостное, и настороженное.
– Борис Евгеньевич, какими судьбами?! – проговорил он. вытирая ладони о штаны. – Извините, руки грязные, не могу подать.
– Что же вы лиственницу мучаете? – сказал Глебов. – На ней же орешков нет.
– А это так... по просьбе лесхоза. Попросили делать околот на энтомологический полог. Чтобы узнать, не завелся ли какой вредитель в опасных количествах. – Федор Болиславович скосил глаза на полог. – Митя, смотри: сейчас гусеница под твоим носом уползет.
На белом полотнище лежали старые хвоинки, чешуйки хвои и прочий сор, среди них беспомощно бились два мотылька (как видно, ночные бабочки) и ползли в разные стороны три гусеницы. Ребята подобрали их и куда-то унесли. А Федор Болиславович спросил Глебова:
– Вы как, Борис Евгеньевич... чтобы отдохнуть или по делу?
– Да больше по делу. Вот корреспондент 'Сибирской нови' Инна Сергеевна. Интересуется Бурундуком.
– Очень приятно! Очень приятно! – Федор Болиславович поклонился, снова потер ладони о брюки и снова извинился, что руки не подает. – Данила Акимович на Черный ручей поехал. С минуты на минуту ждем. А пока мы товарищу корреспонденту наше открытие покажем. Пойдемте, милости прошу!
Учитель подвел гостей к костру с таганом, на котором висели два бака с водой, а рядом два кашевара чистили и разделывали несколько рыбин на большом листе фанеры.
– Ну-ка, Петя, моментом: раздобудь консервную банку с водой.
Петя 'моментом' выполнил приказание. Инна увидела, что в траве рядом с костром лежат несколько черных от копоти камней.
– Внимание, товарищи! – Федор Болиславович осторожно двумя пальцами взял один из камней и опустил его в банку с водой.
Вода тотчас закипела, забурлила, камень стал распадаться, сажа куда-то исчезла, и скоро на дне банки осела белоснежная мучнистая масса. Сидя на корточках перед банкой, учитель посмотрел на Глебова.
– Ну, как, Борис Евгеньевич?
– Известь, – сказал секретарь.
– Да какая известь! Ведь никакой примеси! Мы похуже за девяносто километров таскаем, а тут... пятьдесят километров и вниз по течению.
– Где вы ее нашли?
– Да здесь, на Луканихе, можно сказать, за углом! Туда каждую субботу рыболовы-любители приезжают, и хоть бы кто внимание обратил! А вот Бурундук обратил: давай, говорит, попробуем обжечь.
– Много ее?
– Гора целая. На много лет для всего города хватит.
Секретарь посмотрел на банку.
– Дело серьезное. Надо будет заняться. – Он помолчал, оглядываясь. – А где тут Лыков проживает? Нам бы с ним поговорить.
– Да вон он! Спиннингом орудует. Вы поговорите пока, а я тут по хозяйству займусь.
Далеко в стороне от других палаток стояла еще одна. Перед ней дымился костерок, а на краю берега стоял человек, время от времени взмахивая спиннингом. Инна с Глебовым направились к нему. По дороге они увидели нескольких ребят, которые сидели у самой кромки воды, держа по алюминиевой миске в руках. В мисках была вода и немножко песка. 'Аборигены' разбалтывали эту смесь, ждали, когда песок осядет, осторожно сливали из миски мутную воду, заменяли ее свежей и снова начинали ее мутить.
– Шлихи учатся отмывать, – улыбаясь, сказал Глебов после того, как поздоровался с ребятами. – Золотишко мечтают обнаружить или другое полезное ископаемое.
Лыков их приближения не заметил. Одетый в старую военную форму и резиновые сапоги, он водил спиннингом, осторожно наматывая леску, и довольно громко говорил рыбе, попавшейся на крючок:
– Нет, брат! Нет, теперь ты не уйдешь, теперь ты от меня никуда не уйдешь.
Наконец большой ленок упал на луг и забился в траве.
– С уловом, Иван Карпович! – сказал Глебов.
– А? – Лыков быстро оглянулся. – Мое почтение, Борис Евгеньевич!.. – Он умолк, вопросительно глядя на Инну, а Глебов заговорил:
– Иван Карпович, вы на конференции сетовали, что областная пресса не уделяет внимания хорошим педагогам в глубинке. Теперь это упущение исправлено. Вот перед вами корреспондент Инна Сергеевна Шапошникова. Прилетела в Иленск писать очерк о Бурундуке, но не застала его там.
Иван Карпович оживился:
– А! Наконец-то! Рад вас приветствовать! Извините – рыба, не подаю руки. И еще минуточку: не пропадать же такой добыче. – Он повозился немного с ленком, снял его с крючка, сунул в садок и снова обратился к Инне: – Рад вас приветствовать! Чрезвычайно рад!
– Иван Карпович, – заговорил Глебов. – У Инны Сергеевны возникли некоторые сложности в связи с Бурундуком. Может, присядем?
При упоминании о каких-то сложностях Лыков сразу посерьезнел.
