повседневку, пробивалась одна лишь затхлая тишина загибающегося от старости отеля. Вот чем хорош нынешний отель – этой тишиной. Любой шухер прокатится по гостинице, как грохот камней по трубе, заставит весь дом затрещать старыми деревянными костями, покрытыми вяленым каменным мясом.
Однако ныло. Звериное чутье на опасность, не раз вытаскивавшее Пепла из жестоких передряг, скребло по нервам когтями. Пепел не вычислял по бумажке, сколько времени потребуется лопесовцам, чтобы встать на след и подобраться вплотную, но, очень может быть, чутье выполнило эту работу одному ему ведомыми путями. И теперь вот сигнализирует о наступлении критического срока.
В предыдущем отеле Витась попытался расплатиться наукой о двойной бухгалтерии. Портье трижды переспросил, что такое «черный нал», а, наконец, врубившись стал набирать телефонный номер полиции. А еще говорят, что в Италии мафия бесчинствует. Пришлось спешно искать другой отель.
До полдня они отсыпались после нелегального переезда, где путевого сна так и не получилось. Отоспавшись, сошлись в номере «сорок четыре», куда и заказали завтрак. Завтрак в итальянском духе: пицца с сыром, ветчиной и газоном из зелени, ломти какой-то рыбы, которые требовалось макать в прилагающийся соус, булочки и кофе. И ни капли спиртного. Заказывать водку или слабоградусные напитки в большом количестве (а на фига они нужны в малом количестве?) не стали. Как не стали заказывать или зазывать в номера итальяночек. Короче, полное облико морале. К вечеру следовало сохраниться собранными и отдохнувшими.
Позвонив по аппарату в стиле «ретро», заставившего Пепла вспомнить фильмы далекого детства про Ильича и Крупскую, они поставили портье в известность, что будут торчать в сорок четвертом и если, скажем, на их имя поступит корреспонденция, то знайте, синьоры, где нас искать. После чего руссишо туристо передислоцировались в номер «сорок три».
До кораблика, который доставит их с Витасем в городок Бриндиси, оставалось пять часов. В Бриндиси предстояло найти рыболовное судно, капитан которого согласился бы заплыть в территориальные воды Туниса или Ливии, и высадить на африканский берег двух замечательных парней. Еще, кстати, предстояло раздобыть денег на оплату транспортных услуг, но эта задача сейчас представала последней по степени важности.
– Нашел, – сказал Витась. – Запоминай, «старинное» по-английски « Ancient».
– Я почему-то так и думал, – отозвался Пепел, отходя от двери...
...Звякнул дверной колокольчик. Портье привычно накрыл крышкой от термоса крохотный двухглотковый стаканчик с кьянти, как цыгане на площади перед дворцом Святой Марии делла Салюте накрывают наперстками плутоватый шарик. Не то чтобы портье боялся быть пойманным за употреблением и лишиться места. Просто сказывалась многолетняя привычка переживать за репутацию заведения. Марко вообще-то ничего не боялся. Как он может бояться, если он родом с Сицилии!
Так много людей сразу в «Аль-Капочинно» не входило с того дня, когда «Удинезе», игравшая на кубок страны с «Венецией», выбрала местом проживания почему-то именно их отель. А было это... в тот год еще невиданно хорошо уродился виноград, и молодое вино было чертовски дешево, эхе-хе... давно это было.
Визитеров набилась адова куча – около двух десятков мужчин и одна женщина. Совсем не во вкусе Марко – высокая, плечистая, с грубым немецким лицом и с коротким ежиком обесцвеченных волос. Судя по злобному взгляду – портье тоже находился вне ее вкуса.
К стойке подошли трое: явный итальянец, синьор незапоминающегося облика и седовласый импозантный синьор с прямой спиной. Чуть вперед выдвинулся итальянец. К лицу Марко подлетело удостоверение.
– Интерпол.
Тем временем другие, как теперь выяснилось, интерполовцы взяли под контроль вход на лестницу и двери служебных помещений. Двое приволокли с собой объемистые сумки, вроде тех, с которыми садятся в автобус футболисты, собираясь на матч в другой город. Когда нежданные гости сбросили сумки с плеч, внутри бряцнуло железо. А на стойку перед Марко легла закатанная в пластик фотография, с которой, прищурившись, глядел в объектив некий короткостриженный синьор в свитере.
– Узнаете?
Конечно, Марко узнал. Один из двух подозрительных синьоров, которые вчера поселились на третьем этаже. Портье сразу заподозрил клиентов в связях с ИРА[28] – уж больно ирландские лица, слишком мало вещей и странный выбор отеля. Выходит, он был прав. Но Марко был сицилийцем, более того, он родился в пригороде Палермо, а где еще так яро ненавидят полицейских, как в Палермо?!
– Прошу прощения, синьор карабинер, я плохо вижу без очков, годы знаете ли. Будете в моем возрасте, припомните мои слова, клянусь мадонной. Куда же я их положил?
Куда и всегда. Очки находились под рукой, но Марко получал удовольствие от того, как нервничает и злится этот легавый.
– Где он остановился? – грозно надавил интерполовец-итальянец.
Незапоминающегося вида синьор показал пожилому синьору на полочки с ключами. Пожилой кивнул и сказал что-то одобрительное.
Ах да, догадался и Марко. Полочки. Где не хватало шести ключей. Увы, такие неважные времена переживал «Аль-Капочинно» – всего шесть занятых номеров. 'Они просто проверят все номера подряд, напугают последних постояльцев, и те съедут. Марко достал из ящика очки. Быстро взглянул на фотографию.
– Святая Дева! Я вспомнил его, синьор карабинер. Этот человек действительно у нас, остановился в сорок третьем.
Портье направлял полицейскую свору в сорок третий, давая ирландцам шанс. Они услышат, как ломятся в номер напротив и, конечно, догадаются что-то придумать. Это из сорок третьего не попрыгаешь – внизу поджидают каменные плиты внутреннего двора палаццо, а из сорок четвертого можно спрыгнуть в канал.
Танталовы муки, матерь божья! У Марко отвалилась челюсть, когда слаженно вжикнули молнии двух сумок, и свет заиграл на оружейном металле. Сумки, святая дева Мария, были набиты доверху! Интерполовцы молча и деловито принялись разбирать оружие. Короткоствольные автоматы, длинноствольные автоматы, карабины, помповики и... – о, пречистая сила! – гранатомет!
Марко, находясь в полной прострации и повинуясь безотчетному инстинкту, потянулся к стаканчику кьянти, что стоял рядом с телефоном.
– Не дергайся! Замри и не дыши! – в нос портье уткнулся холодом и ужасом ствол очень большого и очень блестящего пистолета...
...– Это какой-то краеведческий музей, а не гостиница, – сказал Витась по-русски, перебирая виниловые грампластинки, сложенные стопкой на трельяже возле патефона. Карузо, Челентано, Рикки энд Повэри, музыка к фильмам Чарли Чаплина и Макса Линдера. Затем добавил по-английски:
– Все это рок-н-ролл.
– Мир потребления, Витась, мир потребления. Где на каждый спрос найдется свое предложение, – заметил развалившийся в дряхлом кресле Сергей, попыхивая сигаретой. И в свою очередь тоже присовокупил на англицком наречии:
– Брать или брать, вот в чем вопрос.
Они замолчали, погрузившись в глубокомыслие. Пепел задумался о том, что через пару часов надо будет заказать обед в противоположный, сорок четвертый номер, и обед должен быть плотный, макарон каких-нибудь побольше, мясца – путь предстоит далекий. Мысли о предстоящем пути законно привели к раздумью по поводу синьора Витася. Зачем Пепел с ним возится, как лысый с дудочкой? Белорусу пока лишь известно, что Пепел от кого-то убегает, и спутник думает – от полиции, а это в глазах человека, покрутившегося по европам, не выглядит серьезной проблемой. Еще же Витась полагает, будто Пепел желает затаиться в Африке. И это заблуждение пока ни в чем не замазанного бульбаша или надо рассеять честным признанием, или – просто слинять, ничего не объясняя. Удобнее всего будет слинять в заштатном местечке Бриндиси. Оставить его где-нибудь на шухере, самому договориться с моряками на одно время, а белорусу назвать время несколькими часами позже. И потом срыть от него, затерявшись в толпе. Белорус придет в порт в означенное время, когда его русский приятель Сергей будет уже бороздить...
