Сергей равнодушно промолчал.
– Такие на бабах горят!
– Извини, – наконец пожал плечами Пепел, и откровенно, сам себе удивившись, добавил, – сам его на дух не переношу.
Мира недобро усмехнулась. И тут комментатор выдал на сладкое:
– Беспрецедентный несчастный случай произошел на набережной канала Грибоедова рядом с Ново- Никольским мостом. В автомобиле модели «Крайслер ПТ Краузер» обнаружены два обезображенных трупа. Экспертиза показала, что смерть наступила вследствие нападения бойцовой собаки. Одной из жертв является Владимир Борисович Савинков, известный в преступном мире под кличкой «Эсер» Вообще же, за девять месяцев этого года пострадали от укусов собак более девяти тысяч петербуржцев. Причем нападают на людей в подавляющем большинстве случаев не бездомные животные, а крупные псы бойцовских пород, выгуливаемые без соблюдения правил безопасности. По последним данным, в Петербурге насчитывается порядка пятьсот тысяч собак…
У Лунгина и Пепла челюсти отвисли синхронно.
– А где Павлик?! – вдруг запаниковал Валерий Константинович.
Пепел яростно хряпнул кулаком по столу. Испарился не только нервный вьюнош, из-под брючного ремня исчез добытый в неравном бою ТТ.
– Здравствуйте, здравствуйте… – майор Горячев схватил руку пришедшего журналиста и доброжелательно помял ее. – Ох, что вы, мы ведь заранее, по звонку, договаривались, – отреагировал служивый, когда журналист полез в карман приталенной кожаной куртки за ксивой, но все же фотку с внешностью сверил, имя-фамилию – Александр Ханумов – изучил. И еще майору почудилось, что от удостоверения воняет псиной.
– Всё должно быть пристально ясно, – улыбнулся журналист, среднего роста, богемного вида, черноволосый и черноглазый, с легкой примесью азиатской крови. Куртку не снял, так и уселся за стол, наглый, как продавщица пива в СССР.
– Правильно! Без этого в нашем деле бардак. Да и в вашем тоже… Садитесь, пожалуйста. То есть, присаживайтесь, – неловко поправился запоздавший с приглашением Горячев. Он настолько старался выдать себя за серую кабинетную моль, что даже перебарщивал. Конечно же, майор навел справки – газета, от которой явился писака, поддерживала «Людей России», точнее, содержалась этой партией. И истинная цель визита не оставалась для Горячева тайной, что ж, пока будем подыгрывать.
Александр с кривой ухмылкой наблюдал за суетящимся майором.
– Знаете, не так часто приходится видеть представителей прессы в нашем отделе. Сейчас больше разглагольствуют о том, какие мы плохие… – робко блеял, внутренне лопаясь от смеха, майор. Ежу понятно, речь рано или поздно зайдет о капитане Павловой. И здесь майор подаст себя во всей красе, поскольку ангажированную газету в первую очередь читают политические оппоненты. И ежели в газете будет черным по белому написано, что непосредственный начальник надежды партии «Люди России» капитана Анастасии Павловой – мракобес и держиморда, у майора тут же нарисуются влиятельные союзники в борьбе с этой выскочкой в капитанских погонах.
– В мою задачу не входит писать пасквиль, – с высока уведомил журналист, – хотелось бы рассказать о, как говориться, суровых буднях, грубой сермяжной правде жизни.
– Сколько угодно… Знаете, будни у нас и впрямь… Не сахар… – майор елейно улыбнулся, еле удерживаясь, чтобы не зарядить в лоб: «Ври, ври, да не завирайся!».
Ханумов снял с шеи болтавшийся, как амулет, диктофон, включил и положил на стол напротив Горячева. А вот диктофону майор позавидовал – цифра – посерьезней оплата труда у журналюг, могут себя побаловать. Впрочем, пресса – четвертая власть, а майор – первая, и если дело выгорит, станет майор богаче на миллион таких диктофонов.
– Товарищ майор, – традиционно начал гость официальным тоном, – прежде всего: расскажите о сотрудниках отделения.
Майор сцепил пальцы, принял правдивейшее выражение лица и повел битый неторопливый рассказ о прекрасном товарище и хорошем семьянине старшем лейтенанте Фролове; о недавно пришедшем в отдел, но уже подающем большие надежды лейтенанте Игнатике, кстати, первоклассном спортсмене, вон кубок, это благодаря ему. Вообще, о сплоченном коллективе, не смотря на привычные для сегодняшних реалий проблемы…
За дверью сновала мелкая ментовская сошка, по полу нещадно сквозило, мерзкий осенний дождь барабанил в небольшое окно. И слова майора были столь же унылы, как и вид из этого окна в обшарпанной раме. Журналист терпеливо слушал, ожидая, когда можно будет перейти к главному. А майор по роже напротив читал, как гостю не терпится.
«Ничего, злее будешь, тем самым подсобишь вырвать эту кость в горле – Павлову». Если все срастется, как запланировал Горяинов, недруги «Людей России» отсыпят от щедрот майору мзду немалую. Правда, здесь торопиться не следует, сначала позволим Павловой раздуться, будто воздушный шарик, заиграть утренним солнышком на политическом небосводе, а потом булавкой – пуф!!! И чем громче этот «Пуф!!!», тем дороже оппонентам обойдутся услуги Горяинова. То есть, он Павлову породит, а потом растопчет.
Раздался щелчок. Кассета в диктофоне закончилась.
– Одну секунду, я сейчас сменю, – объявил журналист, и. воспользовавшись паузой, втиснул ключевую фразу. – Я слышал, у вас работает капитан Павлова… – гость смотрел не в глаза хозяину кабинета, а в переносицу.
– А, Настя… – лицо майора недоброжелательно скривилось, четче проступили морщины, серые впалые щеки подобрались, улыбка мгновенно полиняла. И даже искусственная шерсть серого китайского джемпера под форменкой, казалось, встопорщилась. – Знаете, она выбивается из коллектива, – произнес он как-то по совковому, давая прессе до поры порезвиться.
– Чем же? – удивился Ханумов.
– Да хотя бы ее командный тон даже с коллегами… Политическая грамотность, опять же.
– Ну, это разве плохо?
Горячев недобро посмотрел на Ханумова.
– Настенька у нас – партийная.
– То есть? – невинно поднял брови журналист.
– Особа, приближенная к партии «Люди России». Впрочем, я в ее дела не лезу, своих по горло. – Майор опять начинал переводить разговор на себя, это не входило в планы посетителя.
– А что, в народе говорят, – запустил журналист фугаску, – что за определенную мзду любое дело прикрыть можно, даже такса определенная есть. Как относятся к подобной практике сотрудники вашего отдела?
Горячев внутренне вздохнул – к нему пришел слабак, сам бы Горячев для порядка прежде поспрашивал о последних громких убийствах: Мартынова, Лунгиной, Георгадзе, Охрименко, наконец Эсера, от которого тянется не ниточка, а настоящий корабельный канат к рынку сбыта фальсифицированных медикаментов.
– Молодой человек, – красиво оскорбился майор, – они к ней никак не относятся. Эта, как вы выражаетесь, практика, перестала быть чем-то из ряда вон выходящим аккурат после того, как ваша любезная пресса раструбила о ней широкой общественности.
– Однако та же общественность давно перестала не то что удивляться, но и сопротивляться. Например, по неофициальной таксе закрыть статью по хулиганке в ваших пенатах обойдется в пятьсот зеленых!
Майор смотрел на пришельца с улыбкой Луи дю Фюнесса, отдельно усмехнулся неосведомленности наглеца – пятьсот баков стоит не закрыть дело по хулиганке, а… Ладно, сейчас не до этого.
– А подложить невинному человеку косяк при обыске стоит навсего двести американских рублей! – быстро продолжал Ханумов, не давая Горячеву вставить слово, стараясь разозлить его, – А за штуку ваши сотрудники даже обещают ликвидировать неудобную личность, правда, личность со статусом оценивается гораздо дороже!
– Неправда! В нашем отделе такого не бывает!
– У меня другие сведения, – отчеканил Ханумов.
Майор добросовестно побагровел. Ханумов подумал, не перегнул ли он палку, и не хватит ли майора
