Глава IX
Портрет
Аня всю дорогу, пока ехали в метро, была грустной.
– Ты чего киснешь? – спросил Филя. – Боишься, уроки не успеешь сделать? Не волнуйся, через часик вернемся.
– Если в школе быть внимательной, то домашнее задание делать легко, – совсем как учительница ответила Аня. – Я о другом думаю. Зачем мы занимаемся этим расследованием? От скуки? Надо просто рассказать все родителям – взрослые лучше нас все поймут. Про то, какая опасность в доме, и про то, что люди по очереди уезжают, а не все вместе. Почему из этой радиации такую тайну делают? В таких серьезных вещах взрослые должны разбираться.
– Взро-ослые! – недовольно проворчал Филя. – Знаем мы этих взрослых. Ни в чем они толком не умеют разбираться. Особенно если их обманывают. Спохватятся, а поздно будет. Тут наша помощь нужна. И вообще, Ань, тебя на выставку везут – что в этом плохого? Все отличницы любят культурные мероприятия.
Аня обиженно промолчала. Не любила она, когда ей напоминали, что она отличница. Как будто это плохо, что она не умеет по-другому учиться!
– Обман, обман в этом деле кроется! – убежденно сказал Филя. – Я, как услышал Филиппа Львовича, окончательно это понял. Хорошие люди так по-бандитски не разговаривают. А поведение Пузыря? И мы будем ждать, пока эти люди обманут наших родителей? У родителей работа – заняты они по уши. А мы пока подготовим для них все необходимые сведения.
– А портрет нам зачем? – прищурилась Аська.
Ей лишь бы спросить что-нибудь!
– Посмотреть, – буркнул Филя. – Не знаешь, для чего портреты рисуют? Чтобы любоваться.
Аська подышала на стекло вагонной двери и быстренько нарисовала смешную рожицу.
– Что ты сделала? – не понял Филя.
– Тебя нарисовала. Любоваться буду.
– Не похож, – сравнил рисунок со своим отражением в стекле Филя. – Худо-ожница! Лучше жуй свои бесконечные орешки.
Вообще-то Филя был не прав. Рожица была похожа на него чем-то неуловимым. Наверное, растопыренными ушами и большими глазами. Точки зрачков Аська нарисовала сведенными к носу-палочке, и выражение лица от этого получилось удивленно-непонимающее. Филя даже стереть хотел рожицу, но удержался: еще подумают, что он хочет выглядеть красивым.
– А рот у меня не треугольный, – все же пробормотал он, отворачиваясь.
Довольная Аська хихикнула:
– А я тебя таким представляю. Имею право!
Филя промолчал. Тем более что пора было выходить. А с Аськой можно препираться бесконечно: любит она глупые разговоры.
Как только ребята вошли в выставочный зал Дома художника, Филя бросился вперед, скользя взглядом по картинам. Даня придержал его за руку:
– Ты куда бежишь? Разве так осматривают выставку?
Филя отмахнулся:
– А чего тут смотреть? Ерунда какая-то. Как будто Аська все эти картинки нарисовала. Чего время зря терять – надо быстрее найти наш портрет.
– Ты громко это не говори, – улыбнулась Аня. – А то над нами смеяться все будут. Это же искусство, называется «авангард». Не понимаешь – лучше помолчи.
– Больно ты понимаешь, – проворчал Филя. – Только вид делаешь умный. Я тебе сколько хочешь таких картин нарисую. Вместе с Аськой.
Но ребята все-таки не спешили. Они читали подписи под картинами, негромко переговаривались – наверное, делились впечатлениями. Филя тоже прочитал несколько названий картин, и ему показалось, что названия эти написаны просто наугад. Ну как может быть изображен город – о чем свидетельствовала надпись – одной изломанной остроугольной чертой, разделяющей размытые пятна света внизу и серое пятно вверху? А «Время»? Свернутый в трубочку циферблат часов. Разве это время? И никаких стрелок на этих часах нет. Вот «Сон» Филе еще более-менее понравился. Чье-то лицо, растянутое в разные стороны расплывчатыми картинками. Если честно, Филя примерно так и вспоминал свои собственные сны – наплывающими друг на друга изображениями. Он даже задержался у этой картины, дожидаясь друзей.
– А вдруг здесь все картины такие? – встревоженно шепнул он Дане.
Даня пожал плечами.
– Смотри, – сказал он, – а вот Сазонова.
Филя оглянулся, выискивая дочку Нины Петровны среди людей, но Даня показывал на картину. Она называлась «Дом». Это и в самом деле был их дом на Триумфальной площади. Дом был большой и высокий, но все его пространство занимала одна квартира. Огромная дверь, стол и окно на всю стену. Над домом летела маленькая фигурка человека.
– Ничего себе, домик! – хмыкнул Даня.
– А художница так чувствует, – пояснила Аня. – Она ведь представляет свой дом только как свою комнату, понимаешь? Большое здание, а внутри уютное пространство.
Филя промолчал. Может, и права художница Сазонова. Каждый человек так думает о своем доме – как о
