оформлялись как государственные долги. Значительная часть поставок, которая шла оттуда сюда, формально была описана документами, а значительная часть поставок, которая шла от нас туда, или никак не была подписана, или их подписывал, допустим, Брежнев, как Генеральный секретарь…
Предлагаю заглянуть в главу четвертую первой части нашей книги («Егоркино детство») – про устройство Советского Союза. У нас генсек был фактическим главой государства. Но его подпись – как подпись не президента, не премьера и не королевы, а подпись лидера
Вот в чем тут дело.
«…Поэтому когда мы в 1992 году взяли на себя все советские долги и попытались вести переговоры с этими странами, кому мы оказались должны огромные деньги, – скажем, Словакии были должны, Венгрии, извините, были должны почти миллиард долларов чистыми, в то время это гигантские деньги, –
…Вот вам и еще одно доказательство (если кому-то мало) того, что Брежнев и его окружение пребывали в безмятежной уверенности, что их царствие – то есть их безбрежная власть над своими подданными и над странами-сателлитами – будет вечной. А между своими какие там счеты?! Какие там правильно оформленные финансовые документы?!
Вернемся к Егору Гайдару, которого мы оставили стоящим перед пустой казной.
…Просмотрев статистику оттока валюты и вывоза золота в 1990–1991 годах, Гайдар задумался: «…А все ли здесь чисто? Не случилось ли так, что правившая страной политическая элита, осознавая неизбежность краха коммунистического режима, перевела часть валютных ресурсов страны на подконтрольные счета в западных банках?»
Действительно – уж слишком стремительно таяли в последние полтора советских года запасы золота и валюты.
Гайдар стал изучать государственные контракты. Он увидел, что цены на экспортируемую в последние годы Советским Союзом продукцию «необъяснимо занижались», а на закупаемые нами комплектующие – «необъяснимо завышались»…
Ему не составило труда догадаться, что «все это служило прикрытием различных форм финансирования нелегальной деятельности или помощи коммунистическим партиям в зарубежных странах. Вопрос был только в том, чтобы выяснить, куда конкретно ушли деньги и золото».
Партийной верхушкой Советского Союза давно определены были те зарубежные банки и счета подставных доверенных лиц, куда можно перебрасывать любые суммы. И только люди партаппарата знали – куда и сколько. О
Правила страной, конечно, не вся партия – все решали 10–12 человек. А на самом деле – один: Генеральный секретарь КПСС. Последним этот важнейший в Советском Союзе пост занимал с 1985 года М. Горбачев. Вся власть в нашей стране была в его руках. Только поэтому он смог начать Перестройку. И она довольно быстро потребовала от него новых и новых важных действий.
В разных странах мира главные лица – где президент (во Франции, в США), где – премьер-министр (Англия) или канцлер (Германия). А у нас – генеральный секретарь партии… Это становилось уже как-то неудобно. Ведь мы объявили, что движемся к демократии. И даже реально двигались к ней.
14 марта 1990 года М. Горбачев был избран на Съезде народных депутатов президентом СССР. Одновременно по его инициативе отменена та самая 6-я статья Конституции, которая узаконивала особое – руководящее – место единственной в стране партии.
Тогда наиболее высокопоставленным членам партии, переставшей в одночасье быть правящей, стало ясно как день, что их песенка спета. И близится совершенно несомненный конец их огромным квартирам и государственным меблированным дачам, за которые не плачено ни копейки. Их особым магазинам, спецобслуживанию, бесплатным санаториям самого высокого класса. А также регулярным командировкам в страны заклятого врага – капитала – за государственный счет.
И пора – и даже очень пора – подумать не о «борьбе за победу коммунизма» (о которой, прямо скажем, они давным-давно не думали), а об обеспечении сугубо личного будущего. Своего и своей семьи.
Вот тогда-то и потекли валютные запасы страны, еще остававшиеся под контролем партии, на Запад – в ей одной известные укромные места и только ей известными путями… Недаром везде в Советском Союзе висели плакаты, гласившие – «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи».
И Гайдар, ясно понимая, что довольно большие валютные запасы страны не могли испариться, как вода в очень жаркий день, улетучиться как газ, а также и провалиться сквозь землю, – решил попробовать их отыскать. Уж очень они бы пригодились сейчас России, которой не на что было покупать до зарезу нужное ей зерно.
29. Как советская власть, уходя, забирала с собой жизни своих верных слуг
В детективном рассказе Шерлока Холмса – загадочная смерть того, кто сумел расшифровать зашифрованную дорогу к возможным сокровищам.
В реальной российской жизни – не менее загадочные смерти осенью 1991 года. Трупов оказалось тогда, увы, не меньше, чем в рассказах Конан Дойла.
Наименее загадочным (хотя от того не менее трагичным) было самое первое самоубийство – главы МВД Б. Пуго, одного из главных членов ГКЧП.
До того, как в декабре 1990 года возглавить союзное министерство внутренних дел, он с 1977 года работал в КГБ, в 1980-м стал председателем КГБ, с 1984 по 1988 – первый секретарь ЦК Компартии Латвии, а в последние годы – 1988–1990 – глава Комитета партийного контроля КПСС. В его кабинете (том самом, где потом, при Ельцине стала заседать Комиссия по вопросам помилования при Президенте России) решались судьбы членов партии. Судьбы – потому что при советской власти исключение из партии было нередко близко к большому сроку заключения, если не к смертной казни. И случалось, что прямо в этом кабинете после оглашения партийного приговора люди падали замертво, сраженные обширным инфарктом; их выносили на носилках.
Б. Пуго покончил с собой, сначала выстрелив в жену (по их общему решению); она скончалась в больнице. Это
произошло на следующий день после поражения путча. А поражение стало очевидным 21 августа – после той решающей ночи, которую десятки тысяч москвичей провели у стен Белого дома, и спецназ, который должен был арестовать Ельцина, не решился прорубаться саперными лопатками сквозь наши тела.
Чего же так испугались супруги – в буквальном смысле до смерти? Возможно, того, что Ельцин поступит с ними так, как они поступили бы с ним, если бы победил ГКЧП…
Да, сотоварищи Пуго по путчу были арестованы. Однако Ельцин никого из них пальцем не тронул.
Предвидеть этого Пуго не мог. Он судил по собственному – советскому – опыту, когда жестокость власти была нормой.
Кто-то может мне возразить – а почему вы не допускаете, что тут дело в убеждениях? Он всю жизнь работал на советскую власть, и вот она обрушилась… Отвечаю вопросом: но зачем тогда убивать жену?! Возможное объяснение – в ожидании физических мучений для нее.
Мысли, что его жену никто не тронет, у партийного функционера с очень долгим, как мы видели, опытом, видимо, не было. Хоть в год «Большого террора» – 1937-й – он только родился на свет, но, тем не менее, хорошо знал, что после расстрела маршалов и командармов в мае 1936 года их жен
Повторю – судил по себе, по собственному партийному опыту – особенно по опыту работы в КГБ.
