радость.
Сади Гафиз пытался любой ценой спасти свою шкуру. Через два-три дня гонец из Танжера мог доставить разрешение арестовать Гамона, тогда Сади привезет его в Танжер и выдаст суду.
Гамон глубоко вздохнул и бессознательно дотронулся до бумажника. В этом доме не было несгораемых шкафов и сейфов, в которых можно было спрятать опасный документ. Одной спички было достаточно для того, чтобы освободиться от тяготевшей над ним опасности, — но он не мог и не хотел уничтожать этого документа.
Он слишком хорошо знал себя, чтобы понимать, что это было для него немыслимо.
Гамон направился в конюшню и вызвал своего конюха.
— Сегодня я собираюсь предпринять небольшую поездку, но хочу, чтобы об этом никто не знал. Ты приведешь мою лошадь к перекрестку у ручья. Мы поедем к побережью, по направлению к испанской зоне. Ты получишь от меня тысячу песет и если будешь держать язык за зубами, то тебе суждено получить и вторую тысячу.
— О, господин, ты зашил мне рот золотой нитью, — высокопарно ответил араб.
Гамон вернулся в дом и поужинал в обществе Сади. Тот был в хорошем настроении.
— Вы полагаете, что беглецы достигли Танжера? — осведомился Гамон.
— В этом нет никаких сомнений. Но у меня есть очень веское оправдание. Я сказал леди Джоан, что доставлю ее к друзьям. Я ничем не оскорбил ее и думаю, что консул удовлетворится моими объяснениями. А в том, что она вздумала среди ночи бежать, а я стрелял в нищего, ничего предосудительного нет. Я не знал, что этот нищий мистер Морлек. Для меня он был всего лишь старым попрошайкой, от которого я хотел освободить девушку. Разумеется, консульство удовлетворится моими объяснениями.
— А как вы думаете, я могу предоставить им удовлетворительное объяснение моих поступков? — спросил Гамон и злобно посмотрел на Сади.
Сади пожал плечами и застонал — рана продолжала его беспокоить.
— Вы богатый и влиятельный человек, — сказал он, уклоняясь от прямого ответа, — а я всего-навсего лишь бедный шейх, которому приходится опасаться иностранцев. Завтра я возвращаюсь в Танжер. А что вы намерены предпринять?
— Пожалуй, я также отправлюсь завтра в Танжер, — ответил Гамон, не сводя глаз с Сади.
Сади беспокойно заерзал на стуле.
— Одному Аллаху известно, что произойдет завтра, — философски заметил он.
Затем собеседники попрощались и пошли спать.
Часы пробили полночь. Гамон в костюме для верховой езды бесшумно спустился по лестнице и прокрался в комнату Сади. На ногах у Гамона, поверх сапог, были резиновые галоши, заглушавшие его шаги. Бесшумно он отворил дверь.
В комнате раненого слабо брезжил свет. Гамон прислушался к ровному дыханию спящего и. вынув из кармана острый кинжал, прокрался к ложу Сади. Он пробыл в комнате Сади не более двух минут. Потушив свет, вышел из комнаты и направился к воротам.
Гамон безостановочно скакал два часа, прежде чем решил позволить себе небольшой отдых. Его слуга приготовил поесть.
Когда Гамон приблизился к костру, разведенному слугой, последний воскликнул:
— О, господин, я вижу у тебя на руках кровь!
— Пустяки! — спокойно ответил Гамон. — Сегодня вечером в моем собственном доме меня хотела загрызть собака, и я убил ее.
Глава 32. ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРОПАВШЕЙ
Жаркое солнце обжигало Танжер. Море казалось растопленным золотом — оно было прекрасно, и глаз не мог оторваться от чарующей красоты озаренного солнцем водного пространства.
Но два пожилых господина, восседавшие на террасе отеля, не склонны были уделять внимание красотам природы. Один из них был пришиблен выпавшим на его долю горем, а второй искренно сочувствовал ему.
Из Кадикса прибыл пакетбот, и пассажиры, направлявшиеся в Европу, поспешили на лодках переправиться на пароход.
— Я предупредил, что лишен возможности проводить ее на пароход. Надеюсь, что это не особенно огорчит ее, — сказал капитан Уэллинг.
— О ком вы говорите? О Лидии Гамон?
Уэллинг кивнул головой.
— Она будет рада, когда Танжер растает на горизонте. Право, мне жаль ее, у нее неплохие задатки.
— Неплохие задатки имеются у всех женщин, — заметил лорд. — По крайней мере, я убежден в этом.
— У вас нет никаких новых сведений? — поинтересовался капитан.
Лорд Крейз покачал головой, и его взгляд застыл на великолепной яхте, покачивавшейся на волнах залива.
— Вы намереваетесь здесь ожидать дальнейших сообщений?
— Да, — ответил опечаленный лорд. — А что намерены предпринять вы?
— Я прибыл сюда расследовать начальный период деятельности Гамона и обстоятельства, при которых он разбогател. В настоящее время мне удалось устранить все неясности, и у меня имеются все данные о его деятельности.
Гамон основал ряд мошеннических акционерных обществ, и люди, доверившиеся его щедрым обещаниям, потеряли свои сбережения. Затем в качестве гостя он привез в Марокко какого-то богатого англичанина. Они оба жили в доме Сади Гафиза, пробыли здесь около двух недель и уехали. Я установил, что его гость уплатил ему большую сумму денег, соответствующую справку я получил в Лионском Кредите. Англичанин уплатил пятьдесят тысяч фунтов в качестве задатка.
— За что? — осведомился лорд Крейз, заинтересовавшийся рассказом Уэллинга.
— А вот это я еще не выяснил. Впоследствии Гамон должен был получить еще более крупную сумму.
— Вы не знаете, кто был этот таинственный англичанин?
Сыщик покачал головой.
— Нет, этого я не знаю.
Лорд перевел разговор на тему, интересовавшую его.
— Капитан Уэллинг, — сказал он с горечью, — если правительство этой проклятой страны завтра ничего не предпримет для того, чтобы вернуть мне Джоан, то я на свой собственный риск снаряжу экспедицию вглубь страны. И если мне удастся поймать Гамона, то ему придет конец.
Уэллинг продолжал курить.
— Если Джемсу Морлеку не удастся ее найти, то и ваши попытки окажутся безрезультатными, — заметил он.
— А где он находится?
— Никто ничего определенного не знает. Установлено лишь, что опустившийся пьянчуга-англичанин, живущий у портного, пропадал в течение двух дней. У меня предчувствие, что он замешан в эту историю. Я попытался расспросить его, но он был в таком сонном состоянии, что мне не удалось ничего добиться от него.
Рассуждения его были прерваны новым обстоятельством. Они заметили вдали двух всадников, скакавших вдоль берега.
— Странно, — сказал Уэллинг, — арабы редко появляются на людях в обществе женщины.
— Разве вы видите там женщину? — спросил лорд Крейз.
— Мне так кажется, — ответил Уэллинг, разглядывая всадников в бинокль. — Она сидит в седле по- женски.
Один из всадников приветливо махнул им рукой.
