но с другой стороны это было препятствием в осуществлении его планов.
Перед домом послышались шаги миссис Корнфорд, возвращавшейся в сопровождении врача.
Гамон счел нужным удалиться и, попрощавшись с миссис Корнфорд, направился к себе в гостиницу.
Врач пробыл у больного полтора часа, и так как жар усилился, вынужден был признать, что в здоровье больного наступило ухудшение.
— Я пришлю вам сегодня сиделку, миссис Корнфорд, — сказал он.
Она была очень признательна за его предложение, потому что пришлось провести у постели больного несколько бессонных ночей, сильно утомивших ее.
Чего ради Ральф Гамон навестил ее и зачем ему понадобилось ознакомиться с содержанием письма? Он неоднократно обращался к ней с этой просьбой, но она всегда отклоняла ее, потому что чувствовала: этот клочок бумаги может ее навести на след утраченного состояния.
Она рисковала многим, осмелившись показать ему это письмо, и была рада тому, что все обошлось благополучно.
Прежде чем лечь спать, она снова отперла шкатулку. Сверху, на том же месте, лежало письмо. Синий листок бумаги находился в шкатулке. Облегченно вздохнув, она хотела уже закрыть шкатулку, как ей пришла в голову мысль вторично ознакомиться с содержанием письма. Но, развернув листок, с ужасом увидела, что он совершенно чист.
Ральф Гамон знал примерно формат и цвет письма и ловко подменил его.
Что предпринять? Не следовало ли немедленно отправиться к лорду Крейзу и попросить его помощи? Но она всего лишь раз видела его и без того была ему обязана многим. Неожиданно вспомнила о Джемсе, об этом любезном и спокойном человеке. Она накинула плащ и поспешила в Старый Дом.
Глава 4. ЛЮБЕЗНОСТЬ РАЛЬФА РАМОНА
Жизнь в отеле сопряжена с рядом преимуществ, но одновременно обладает и рядом неудобств. Для Ральфа Гамона эти неудобства состояли главным образом в том, что любой человек мог посетить его в любое время дня и ночи. Он собирался лечь спать и на сон грядущий курил у окна сигару. Мысли его были обращены к недавним, богатым событиями, дням. Неожиданно распахнулась дверь и без предупреждения к нему в комнату вошел Джемс Морлек.
— Я принес вам две новости, Гамон. Во-первых, удалось поймать вашего араба, а во-вторых, вам придется вернуть мне письмо, которое вы выкрали у миссис Корнфорд. И попрошу поторопиться. Мне некогда.
Ральф Гамон вскочил.
— Милостивый государь, меня ни в какой степени не интересует то, что вы сообщили, так же, как нисколько не забавляют ваши россказни о каком-то письме.
— Я и не собираюсь забавлять вас в столь поздний час, — холодно возразил Джемс. — Давайте сюда письмо.
И он бросился вперед. Из груди Гамона вырвалось проклятие, и он преградил доступ к письменному столу.
— Так значит письмо у вас здесь?! Прочь с дороги!
И, отбросив Гамона в сторону, он выдвинул ящик письменного стола.
В ящике лежал бумажник. Морлек вынул его.
— Подлый вор! — проревел Гамон и бросился на него.
Морлек нанес ему удар, и Гамон снова отлетел в сторону.
— Письмо здесь — спокойно продолжал Джемс. — И если вы теперь…
Но он не закончил фразы. Гамон заметил, как он обыскал бумажник, но кроме письма другого документа в нем не оказалось.
— Ну-с, нашли то, что искали? — насмешливо осведомился Гамон.
— Да, письмо в моем распоряжении, — ответил Джемс. — И этого мне достаточно. — С этими словами Морлек бросил бумажник на место в ящик. — Можете позвать полицию, я ничего не имею против того, чтобы встретиться с нею. Можете подать на меня жалобу.
Гамон молчал.
— Если ваш араб окажется болтливым, то вам придется плохо.
Гамон по-прежнему хранил молчание. Морлек повернулся и удалился. Гамон посмотрел вслед ему в окно и снова погрузился в размышления. Мысли его снова вернулись к исходной точке, Джоан Карстон… Джоан Карстон!.. Она была замужем. Лидия сказала ему, что Джоан помолвлена с Морлеком, и он посмеялся над этим утверждением, Неужели в самом деле в Морлеке таились препятствия для осуществления его замысла? Если бы он знал об этом…
На следующее утро Гамон выехал в Лондон встретить Лидию. Лидия прочла в газетах о смерти Марборна, и это известие взволновало ее.
— Что случилось, Ральф? — спросила она после того, как они уселись в машину. — Как все это ужасно! Неужели его убил какой-то араб? Тебе ничего об этом неизвестно, или ты что-нибудь знаешь?
Она прикоснулась к его руке и испытующе поглядела на него.
— Ведь ты непричастен ко всему этому? Какой ужас! Нет, нет, ты не мог этого сделать!
— Ты становишься истеричной, Лидия, — спокойно заметил Ральф. — Разумеется, я ничего не знаю о смерти этого бедняги и тоже был очень огорчен, когда узнал об этом. Не хочу утверждать, что он был мне симпатичен, особенно после того, как стал таким навязчивым по отношению к тебе, но…
— Что ты собираешься предпринять?..
— Я собираюсь уехать из Англии. Местные порядки начинают мне действовать на нервы.
— Ты хочешь уехать в Марокко?
Он заметил, как ее лицо вытянулось.
— Да. К Рождеству мы будем там. Зимой там чудесно.
— Но мы поедем туда не навсегда?
— Разумеется нет. Если тебе покажется там скучно, то ты можешь поехать на Гибралтар или в Алжезирас, — успокоил он ее, — очень возможно, что я не поеду в Марокко. Собственно, мне следовало бы поехать в Нью-Йорк и там заняться делами. Ты мне как-то рассказывала о том, что один из твоих французских знакомых собирался поехать на яхте в южные моря. Но он, кажется, передумал?
Лидия ответила утвердительно и изумленно поглядела на него.
— Не можешь ли ты получить эту яхту в свое распоряжение?
— Но почему ты не хочешь поехать обычным способом — на пароходе? Это гораздо приятнее.
— Быть может, ты все-таки выяснишь это? — настойчиво повторил он.
— Хорошо. Граф Легун в настоящее время в Лондоне, и я спрошу его.
Вечером она сообщила брату, что его поручение исполнено. Она переговорила с графом, и тот предоставил яхту в ее распоряжение. Лидия застала Ральфа в весьма приподнятом настроении, потому что задержанный араб ухитрился бежать из Суссекского полицейского управления, тяжело ранив охранявшего его полицейского.
— Если ваш араб окажется болтливым… — повторил он вслух предостережение Морлека. — Ну что ж, пусть болтает…
Лидия в ужасе уставилась на своего брата.
— Ральф, — прошептала она, — это неправда, ты ведь ничего не знаешь об этом?
— Разумеется, я ничего не знаю об этом, — прикрикнул на нее Ральф. — Кое-кто предположил, что я причастен к этому убийству, и эта свинья, Морлек, не постеснялся бросить мне это обвинение. Он осмелился утверждать, что убийца был подослан мною. Но это наглая ложь.
Вечером он написал лорду Крейзу весьма вежливое письмо.
— Право, я должен признать, что этот человек вовсе не так плох, как порой кажется, — задумчиво проговорил лорд. — Он написал мне прелестное письмо, и мне теперь жаль, что я так грубо обошелся с ним.
— Ты говоришь о мистере Гамоне? — осведомилась Джоан и, взяв письмо, прочла:
