— Зеркала — не моя идея.
— Разумеется. — Улыбка должна была продемонстрировать ее скептицизм. — Думаю, вас силой заставили повесить их на потолок.
— Нет, но… — Он замолчал и нахмурился. — Послушайте, в конце концов, это моя квартира, и что хочу, то в ней и вешаю. И это — мое личное дело. И хочу я жениться или нет — тоже мое дело.
— Но только в том случае, если вы не трезвоните об этом по радио на всю страну. Меня тошнит, когда мужчины начинают объяснять, почему брак столь ужасен. Позвольте сказать: брак может быть прекрасен — и давать ощущение полноты жизни и счастья. Поверьте, я знаю, я видела такие браки.
— А я видел… — Знаю, — перебила она его. — «Брак подавляет и ограничивает». Да, я хорошо знаю мужчин вашего типа.
— И что же это за тип?
От его слов повеяло холодом. Но она не обратила на это никакого внимания, поскольку уже не могла остановиться.
— Вы видите лишь то, что хотите видеть, даже ясновидящая это отметила. Вы используете превратности судьбы как оправдание, чтобы не брать на себя ответственности. Брак — это партнерство, там нужно и давать, и брать. Но вам неведомо, что значит давать, вы умеете только брать.
Выражение его лица не изменилось, но было заметно, как потемнели его зеленые глаза и раздулись ноздри.
— Вы закончили? — спросил он тихим напряженным голосом.
— Да, — ответила она, но затем передумала. — Нет. По-моему, любой, кто вынужден контролировать свои чувства, имеет настоящие проблемы. Мне вас искренне жаль, мистер Слейтер.
— Не стоит меня жалеть. Мне кажется, проблемы — у вас.
Он вдруг сбросил маску невозмутимости, и она почувствовала, что Камерон вот-вот взорвется, но ее слишком сильно задели его слова, и Пегги не сдержалась:
— И что дало вам основание для подобных выводов?
— Из того, что я слышал, вы и ваш компаньон по бизнесу не самые подходящие эксперты по данному вопросу. Разве муж не сбежал от нее? А сколько лет вам? Двадцать восемь? Двадцать девять? Сколько поклонников вы сменили?
— Не ваше дело, — огрызнулась она, защищаясь.
— Разве не вы рассказывали Майре Гибсон, что всегда проигрываете, когда дело доходит до серьезных отношений?
Пегги остолбенело воззрилась на него. Она рассказывала об этом Майре не для дальнейшего распространения. По крайней мере она так считала. Но, кажется, сведения о ее личной жизни уже известны всему Чикаго.
Камерон ехидно улыбнулся.
— Я собрал некоторые сведения о вас и вашей подруге Дарлин.
— Шпионаж — вполне подходящее название для такой деятельности.
— Мне говорили, что вы несдержанны. Кое-кто находит, что это подкупающая черта. Однако многих подобная прямолинейность раздражает, и они считают это достаточным основанием, чтобы уволить вас.
— Такое произошло лишь однажды, — сказала Пегги.
— Похоже, такое произошло дважды.
— Дважды? — переспросила она, но тут же поняла. К горлу опять подступил тошнотворный ком, но голос у нее не дрогнул. — Вы не можете меня уволить.
— Неужели? — Он вопросительно поднял брови. — И почему же?
— Потому что я еще не дала согласия на эту работу. — Подхватив свою сумку, она гордо выпрямилась и посмотрела ему в глаза. — Я уйду сама.
— Рад это слышать, — холодно проговорил он.
Когда дверь за ней захлопнулась, Камерон покачал головой и, застегивая рубашку, подвел итог:
— Полагаю, с этим покончено.
— Полагаю, да, — засмеялся Митч. — Но если она та, про которую говорила ясновидящая, тебе предстоят бешеные скачки.
— Я не собираюсь участвовать ни в каких скачках и не верю ясновидящим.
— Ты уже это говорил. Но Пегги права: у женщины в студии хватило ясновидения, чтобы понять, что ты — не Джон.
— Никакая она не ясновидящая.
— Почему же тогда она сказала, что Джон скоро получит известие от любимой женщины, а тебя дожидается твоя суженая?
Действительно, почему? Поскольку Камерона волновал этот вопрос, он был бы не прочь узнать на него ответ.
Он ослабил ремень брюк и наконец заправил рубашку.
— Я поверю ясновидящей только тогда, когда мой дядя сообщит мне, что женщина, которую он любит, дала ему о себе знать. — Он фыркнул при одной мысли о такой возможности. — Послушай, Митч. Ты знаешь моего дядю Джона, ты слышал его рассуждения о браке. Мне было девять, когда он вернулся из своих заграничных путешествий и хвастался, что сумел избежать брачных уз. Он не променяет свою свободу на ухаживание за женщиной и не позволит, чтобы одна из них окрутила его. Если дядя Джон кого-то любит, то для него самого это, должно быть, большая новость.
— Думаешь, он слышал эту передачу? — спросил Митч.
— Сомневаюсь. — Камерон застегнул «молнию». — Разве ты или я услышали бы ее, если бы не сняли с эфира финансовые новости и не заменили их на это шоу?
— Не могу поверить, что сняли финансовые новости.
— Мне это тоже не нравится.
— Я до сих пор не могу поверить, что ты туда звонил, — хихикнул Митч.
Камерон и сам с трудом в это верил.
— Меня задело то, каким тоном они рассуждали про поиск «единственной» женщины для каждого мужчины. Они представляли нежелание жениться словно какую-то болезнь.
Митч кивнул в сторону закрытой двери.
— Она считает, что это самая настоящая болезнь, и довольно серьезная.
Камерон, тоже поглядев на дверь, презрительно фыркнул.
— Она из тех женщин, которые считают, что замужество полностью избавит их от проблем. И возможно, в один прекрасный день отыщется такой дурак, который возьмется заботиться о ней, но это буду не я.
— Можно придумать и что-нибудь получше. У нее, между прочим, отличная пара… — Митч осклабился, — ног.
— Ноги, — Камерон тоже осклабился, — еще не все. Она слишком несдержанна, а посему ее парню постоянно придется вытаскивать ее из неприятностей. Мне это не нужно.
— Зато, наверное, интересно.
— Интересно играть на бирже. Интересно бывать в новых ресторанах. — Он покачал головой. — А связываться с женщиной, у которой из головы не выходит замужество, — сплошное беспокойство.
Митч оглядел комнату.
— А что ты собираешься делать со своей квартирой?
— Найду кого-нибудь другого. В моем списке осталась еще пара фамилий.
Камерон посмотрел в окно, затем перевел взгляд вниз, на пол, на привлекший его внимание круглый серебристый предмет. Он наклонился, чтобы поближе его рассмотреть.
— Ты собираешься закончить все к Рождеству? — спросил Митч.
— До Рождества, — уточнил Камерон и поднял с пола измерительную рулетку.
Пегги поехала прямо в мастерскую. Когда она открыла дверь, колокольчик над входом бешено затрезвонил, и Дарлин вышла из дальнего помещения, держа в руках отрез ткани, иголку и нитку. Изящная,
