Рулон прозрачной пластиковой пленки.
Заплатив за все наличными из бумажника Гленна, Экспериментатор покинул рынок и двинулся в южном направлении. Он шел не торопясь – не слишком быстро, но и не слишком медленно, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Анонимность, как он успел понять задолго до этого момента, является лучшей защитой.
Наконец он оказался на Джон-стрит, затем свернул налево и пошел по направлению к Пятнадцатой восточной.
Десять минут спустя он уже стоял напротив дома, где жил человек, которого он намеревался убить. Взглянув на окно на втором этаже, он увидел мужчину, смотревшего на улицу.
Мужчина явно нервничал.
Он смотрел прямо на него.
И, конечно же, его не узнал.
Экспериментатор улыбнулся, пересек улицу и вошел в дом.
Глава 45
Когда Мясник прочитал заметку в 'Геральд', он сразу же начал строить планы, которые через некоторое время обрели вполне законченные очертания.
Следующей его жертвой станет мужчина – он окончательно решил остановиться на этом варианте. Кроме того, он знал, где можно найти подходящий материал: мужчины во множестве разгуливали по Бродвею, заходили за покупками в ЦКП или шлялись по Бродвейскому рынку. Многие сидели в маленьких кафе, разбросанных по обеим сторонам улиц, и распивали кофе, со значением поглядывая друг на друга. Мясник хорошо знал эти игры и даже их правила, поскольку, проходя мимо, он всякий раз наблюдал за действиями этих людей. Один – вроде бы случайно – шел по улице навстречу другому. Стоило им разминуться, как первый, пройдя несколько шагов, поворачивал голову и смотрел второму вслед. Если второй тоже оборачивался, то между ними начиналась оживленная беседа и через несколько минут они удалялись вместе. Иногда же один из них оглядывался и улыбался, но продолжал идти. Второй останавливался и пристально смотрел на уходившего. Если уходивший снова оглядывался или принимался рассматривать свое отражение в витрине, то второй быстрым шагом его догонял.
Дважды Мясник шел за такими мужчинами, чтобы узнать, как у них все сложится, и хорошо изучил их манеру ухаживания. При этом, разумеется, он старался оставаться незамеченным.
Пару раз увязывались и за ним, но он оба раза уходил от преследования, укрываясь за дверями магазинов или аптеки Бартелла. Там он с отсутствующим видом бродил среди полок, давая тем самым понять своему преследователю, что он – птица другого полета.
Итак, сегодня он должен вступить с этими парнями в игру.
Отправляясь в магазин за альбомом, он должен одновременно понаблюдать за прогуливающимися по тротуару мужчинами и выбрать подходящего, после чего необходимо двинуться за ним следом. Важно, чтобы будущая жертва не оказалась слишком велика ростом – парень среднего роста, примерно как у него, подойдет как нельзя лучше. Нельзя также выбирать слишком сильного. Впрочем, все эти условия совсем нетрудно соблюсти – мужчину подцепить куда легче, чем какую-нибудь Шанель Дэвис. А уж когда они придут на квартиру к парню и тот начнет свои ухаживания – тогда настанет время действовать.
Репутация Мясника взлетит на недосягаемую высоту.
Одна только мысль о предстоящем безмерно возбудила его. Повинуясь неожиданно нахлынувшему на него вдохновению, он решил проделать с будущей жертвой то же самое, что он проделал с Джойс Коттрел позапрошлой ночью. Это возбудило его еще больше. Он даже начал чувствовать нарастающее напряжение в паху, когда зазвонил телефон. Этот резкий и совершенно неожиданный звук настолько поразил его, что он едва не выронил банку кока-колы, из которой отпивал по глотку.
– Это ты? – строго вопросила мать, когда после третьего гудка он поднял трубку. Презрение, сквозившее в ее голосе, заставило его желудок болезненно сжаться. Неужели она узнала, что ему удалось совершить? Но каким образом? Мать заговорила снова, и его страхи несколько улеглись.
– Я звонила в агентство 'Боинг', – сказала она. – Там мне сообщили, что ты опять не пришел. Ты здоров?
– У меня все отлично, ма, – ответил Мясник, но сразу же вспомнил, что сказался на работе больным. – То есть я самую малость приболел, но теперь мне значительно лучше.
– Я звонила тебе, но никто не подходил, – недовольным тоном сообщила мать. – Ты что, к врачу ходил, что ли?
– Нет, ма, – ответил он, вернувшись мыслями в детство, когда мать точно так же обвиняла его в симуляции и нежелании ходить в школу, хотя градусник, торчавший у него изо рта, показывал температуру 102 градуса по Фаренгейту. – Я ходил в ЦКП, ма, и купил себе супу. Куриного супу с вермишелью.
– Только не проси меня зайти и разогреть тебе суп, – заявила мать. – Разве ты не читал утренние газеты?
Его сердце забилось как сумасшедшее.
– И что там?
– Заметка про одну женщину. Про ту самую, которую ты на днях убил. Ты знал ее?
Грудь Мясника словно стянуло поперек металлической лентой.
– С какой это стати я должен ее знать? – спросил он прерывающимся голосом, хотя изо всех сил старался говорить спокойно.
– Она работала через дорогу от тебя, верно? И жила от тебя совсем недалеко.
У него застучало в висках.
– Я не знал ее, ма. И ничего ей не делал. Клянусь тебе, что я не причинил ей вреда! Очень прошу тебя,
