символов российской государственности, то требуют положительного Чингизхана?
Очень, очень хотелось бы вообразить, как представляют себе инициаторы всего этого дурного анекдота «правдивые» учебники? Быть может, так: «Рати Батыя были повсеместно встречены цветами и хлебом-солью. Русские превосходно понимали, что монголо-татары полны дружелюбия, а приход их на Русь чрезвычайно русским полезен. Особенно яркими празднованиями была отмечена встреча русских и монголо-татар на реке Калке, а город Козельск от радости даже исчез с лица земли».
Никакого мира внутри страны невозможно выстроить на перекрашивании черного в белое. Вырастают же как-то немецкие дети с пониманием того, что их предки (куда как более близкие, чем рати Батыя — современным татарам) причинили зло многим народам? И ничего, вырастают достойными людьми, добрыми соседями тем, на кого шли войной их деды и прадеды, и вместе с ними строят общий дом- континент.
Пожать бы плечами и забыть, ведь выиграть подобный процесс в нашей стране пока еще никак невозможно. Но что-то скребет сердце, не дает покоя. Полно, Рыбаков ли в самом деле проигрывает от наличия таких, прости Господи, оппонентов, что пишут в кавычках слово «историк» применительно к нему, светилу исторической науки? Охота людям самим себя позорить, так и в добрый час.
Но нет, не все так просто. Кто-то ведь принял к производству такое вот «дело». Карта политкорректности сейчас козырная очень у многих политических шулеров. И если сегодня они дошли до того, что позволяют себе клеить ярлыки «ксенофобов» на лучших представителей нашего общества, значит, мы уже очень многое этим шулерам проиграли. Значит, они чувствуют себя в силе. А они и чувствуют. Они демонстрируют неуважение к тому самому закону, к которому обращаются. Заметим, употребление словосочетания «лживые учебники» на сей день противоправно, так как расходится с решением суда. Но это не смущает истцов, поскольку для им подобных действительно только то судебное решение, что вынесено в их пользу.
Мы и впрямь имеем дело с ярко выраженным проявлением экстремизма — только не «экстремизма» покойных ученых, а с экстремизмом тех, кто насаждает сегодня панмонголистские идеи, напрочь позабыв о том, что мир между русскими и татарами стал возможен только после того, как татарский народ перешел от кочевого образа жизни к созидательному оседлому. Могучая фигура Б. А. Рыбакова сегодня мешает пропагандистам насилия и экспансии, романтизирующим вытоптанные поля и пепелища на месте процветавших городов.
И что самое отвратительное (уж не знаю, случайно ли подобное совпадение) — второе по счету судилище над академиком состоится ровно через неделю после его столетнего юбилея. Борис Александрович Рыбаков родился 3 июня 1908 года. 70 из девяти десятков прожитых им лет отданы служению отечественной науке. Он не нуждается в нашей защите. Это мы нуждаемся в том, чтобы было защищено его славное имя.
О почетном татарине Дмитрии Донском
Вот уже и в нынешнем сентябре миновала годовщина Куликовской битвы. А мне вдруг вспомнилось (в связи с чем — расскажу ниже), как отмечала я этот день в 1980-м юбилейном году…
Несомненное преимущество ранней юности перед более зрелыми летами — способность, не раздумывая, воплощать душевные порывы в поступки. Способность не бояться выглядеть — перед самим собою, прежде всего, — наивным или патетичным. Итак, еще на своем дне рождения (в начале сентября) я объявила, что 600-летие Куликовской битвы непременно встречу на поле брани. Причем на рассвете, когда бой начался. Друзья воодушевились — человек семь-восемь еще вызвалось ехать. Но, как это обычно бывает, большинство накануне передумало — и день был, кажется, учебный, и вообще… Из всех желающих осталось только двое — я да один приятель-хиппи по имени Игорь. А за два дня до юбилея я заболела (как уже после выяснилось — воспалением легких). Но разве какая-то дурацкая болезнь — повод отказаться от столь роскошного замысла?
Мы с Игорем вышли из моей квартиры около полуночи. (Встревоженная мама только и сумела навязать нам в дорогу термос с горячим чаем). На вокзале сговорились с проводником поезда — он усадил нас в служебном купе. В Туле высадились часа в четыре утра, в темноте. Дальше был самый трудный этап пути — автостоп. Не то, чтобы я не замечала, будто не чувствую собственного тела, а как бы наблюдаю за ним со стороны, — замечала, но волевой импульс был сильнее лихорадочного состояния… Я горстями глотала зеленые таблеточки бромгексина, оживала на несколько минут, хлебнув из крышечки крепкий мамин чай… Вперед и вперед, успеть и успеть… Успеть до рассвета.
Мы успели. Рассвет этот запомнился мне на всю жизнь: золотисто-медовый, ясный… Солнечные лучи, как пущенные с неба стрелы, быстро разогнали туман… Туман был и в тот давний день… Полк правой руки, полк левой руки, засадный полк… Я пыталась представить, как и где они стояли, как блестело на доспехах солнце, как трепетал черный стяг с ликом Спасителя… Я опустилась в траву на колени и прочла молитвы — какие знала.
На землю меня вернули блики фотовспышки. «Простите, пожалуйста, — смущенно извинился профессионально экипированный фотограф. — Приехал, вот, виды Куликова поля поснимать… Я никак не мог пройти мимо». — «Тогда, по крайней мере, пришлите потом фотографии!» — веско заметил Игорь, приближаясь с малоромантичным кульком винограда в руках. «Непременно!» — фотограф старательно записал адрес.
Приподнятое душевное состояние растаяло, как тот самый исторический туман. Захотелось домой, в тепло.
А вот обратного пути я не помню. Движущий импульс исчерпал себя, болезнь вступила в права. Сильно подозреваю, что до дому бедняга Игорь тащил меня преимущественно на себе.
Почему вдруг вспомнился эпизод юношеских приключений? Недавно (опять же около даты Куликовской битвы) мне довелось дебатировать в «Библио-Глобусе» с Джемалем: на сей раз не с Джемалем-пэром, а с Джемалем-фисом, Орханом. Но как с первым, так и со вторым, хоть тема дискуссии и была вовсе иной, речь зашла о Мамаевом побоище. Точнее о том, что оное, с точки зрения Джемалей, надлежит переоценить на 180 градусов. Но если бы такое говорилось только в спорах со мной! Они всегда и везде об этом говорят. И не только они: об этом твердит муфтий Гайнутдин, фигура одиозная, но при всей одиозности вхожая во всевозможные двери. Для того чтобы перекроить русскую историю, создаются специальные «общественные организации». О скандальной деятельности одной из них, объединении «Ватан», планомерно оскорбляющем память классика нашей исторической науки академика Б. А. Рыбакова, я уже повествовала, повторяться не хотелось бы.
Прием известный: лги многократно, и тебе поверят. Во что же мы можем поверить? Не поручусь за точность цитат из Джемаля, поэтому процитирую по писаному. Некий С. Баймухаметов на сайте «Татарского исторического общества» утверждает, что
Вот так. Но с какой же радости было святому преподобному Сергию Радонежскому благословлять на ту битву русские войска? И на это у Баймухаметова находится ответ:
Пытается, изо всех сил, Баймухаметов найти объяснение и такому факту: отчего «крепкий хозяин» Тохтамыш в благодарность «вассалу» Дмитрию через два года спалил Москву? Но дальше я пересказывать не стану — вместо логики, хотя бы и бредовой, начинается вовсе уж невразумительный лепет. Лепет
