— Ну? — спросил Сери, и в голосе его звучало торжество.
— Я вижу, вам удалось закрепить, — сказал Манфред.
— Так лучше, раз уж мы решили действовать в темноте, — подтвердил Сери.
— Ты видел?.. — спросил Пойккерт.
— Очень неясно. Едва можно было различить здание Парламента, а Даунинг-стрит теряется среди крыш.
Сери вернулся к работе, поглощавшей его внимание. Каково бы ни было его ремесло, он должен выполнить свое дело с особенным старанием. Он хорошо почувствовал в последние дни превосходство этих людей над собой и теперь был счастлив доказать, что и он чего-нибудь стоит, искупая этим свое унижение.
Трое внимательно следили за ним. Леон не сводил с него глаз. Для него, ученого физиономиста, казалось невероятным представление о преступнике соединить с представлением о труженике в одном лице.
Между тем Сери закончил работу.
— Все готово, — самодовольно сказал он. — Дайте мне вашего министра, я поговорю с ним и через минуту ему будет крышка.
Выражение его лица стало дьявольским.
На лицах его хозяев ни один мускул не пошевельнулся. Они чем-то напоминали физиономию судьи, читающего смертный приговор.
— Нет! Не смотрите так!.. Ради всего святого! — Сери поднял руки, словно желая защитить себя.
— Как, Сери? — мягко спросил Леон.
— Вы похожи на Гренадерского судью, когда он…
— Это потому, что мы сами судьи, — резко ответил Манфред. — И не только судьи, но и палачи, приводящие собственный приговор в исполнение.
— Вы будете довольны, — несвязно пробормотал Сери.
— Пока мы вами довольны, — сухо сказал Манфред.
— Вполне, — подтвердили двое других.
— Молите Бога, чтобы ваше дело увенчалось успехом.
Инспектор Фалшут докладывал в этот день начальнику полиции о мерах, принятых для охраны министра иностранных дел.
— № 44 на Даунинг-стрит полон нашими людьми. Почти в каждую комнату я поставил по человеку. На крыше дежурят четыре лучших сыщика, столько же в подвале и столько же на кухне.
— Вы уверены в прислуге?
— Я изучил жизнь и поступки каждого, начиная от личного секретаря министра и заканчивая последним привратником.
Начальник полиции озабоченно вздохнул.
— Каковы ваши последние распоряжения?
— Я ничего не менял, сэр, в том плане, который мы выработали. Сэр Филипп будет сидеть на Даунинг- стрит весь завтрашний день до половины девятого. В девять поедет в Палату, проведет билль и вернется в одиннадцать.
— Я приказал перевести уличное движение на Набережную без четверти девять до четверти десятого и то же самое сделать в одиннадцать, — сказал начальник полиции. — Четыре закрытых коляски выедут с Даунинг-стрит в Палату, а сэр Филипп вслед за ними выедет на автомобиле.
Разговор происходил в служебном кабинете начальника полиции. В дверь постучали, и в комнату вошел полицейский. В руке он держал визитную карточку.
— Сеньор Хосе де Сильва, начальник испанской полиции, — взглянув на карточку, объяснил начальник инспектору и приказал:
— Пригласите его, пожалуйста.
Сеньор де Сильва, шустрый маленький человек, с остроконечным носом и бородой, приветствовал англичан с подчеркнутой вежливостью, принятой в испанских официальных кругах.
— Простите, что потревожил вас, — сказал начальник, пожав гостю руку и познакомив его с Фальмутом. — Мы рассчитываем на вашу помощь в поисках Сери.
— К счастью, я находился в Париже, — ответил испанец. — Конечно, я знаю Сери. Знаю ли я Четырех? — Плечи испанца поднялись до ушей. — Разве кто-нибудь их знает? Я слышал о них по делу в Малаге, и только. Сери — неловкий преступник. И я был очень удивлен, когда узнал, что он примкнул к шайке.
— Между прочим, — прервал его начальник, беря со стола объявление о награде и быстро просматривая его, — ваши люди забыли передать нам, какое ремесло у Сери. Правда, это мелочь, но все- таки…
— Ремесло Сери? — Испанец нахмурил брови. — Дайте вспомнить.
Минуту он усиленно припоминал.
— Боюсь, забыл. Нет, вспомнил: первым его преступлением была кража резины. Но если вы хотите знать наверное…
— Ну, это не столь важно, — снял свой вопрос начальник полиции.
Глава 7. ПОСЛАННИК ЧЕТЫРЕХ
Министр должен был получить еще одно предупреждение. В последнем письме Четырех было сказано:
«Еще одно предостережение Вы получите от нас, и чтобы мы были уверены, что Вы его действительно получили, наше следующее и последнее письмо будет вручено Вам в собственные руки лично одним из нас».
Это обещание значительно успокоило полицию. Кажется невероятным, но полиция искренне верила в честность Четырех. С ее точки зрения, они были не обыкновенные преступники, и поэтому слово их казалось верным и надежным. Честность и прямота Четырех более всего внушали страх и полиции и сэру Филиппу Рамону.
Однако появилась надежда, что увлекшиеся злодеи переоценили свои силы. Письмо, в котором говорилось о предстоящем последнем предупреждении, было той краткой запиской, о которой сэр Филипп упомянул в разговоре со своим секретарем. Оно пришло по почте со штемпелем: «Балэм. 12.15».
— Теперь вот в чем загвоздка, — говорил в замешательстве инспектор Фальмут. — Желаете ли вы, чтобы мы окружили вас людьми так, что физически никто не смог бы приблизиться к вам, или считаете лучшим, чтобы мы сделали вид, будто ослабили охрану, и позволили бы одному из Четырех проникнуть к вам?..
Вопрос был задан сэру Филиппу, утопавшему в громадном кожаном кресле.
— Вы хотите использовать меня, как приманку?
— Храни вас Бог, сэр. Мы только хотели бы дать им возможность…
— Я вполне вас понимаю.
— Мы теперь знаем, каким образом адская машина была подброшена в Палату. В тот день, когда это случилось, в Палате видели Бэскеу, депутата Северного Торрингтона.
— При чем здесь Бэскеу? — удивился сэр Филипп.
— При том, что в действительности в этот день Бэскеу был за сто миль от Палаты Общин. Это обстоятельство обнаружилось только в последние дни.
Сэр Филипп нервно вскочил с кресла и зашагал по комнате.
— Вероятно, они хорошо знают английские порядки.
— Они хорошо понимают, за какое дело взялись, и в этом главная опасность.
— Но недавно вы мне сами говорили, что никакой опасности нет, а только шумиха!
— В том опасность, сэр, — ответил инспектор, глядя прямо в глаза министра, — что эти люди обладают поразительным искусством менять внешность. Я не знаю точно, каков их план, но осуществляют они его с полным знанием и с исключительной смелостью.
