— Ким Ир Сен болен, ему шестьдесят четыре года…
— Там не только это, — говорит Молотов. — В Северной Корее уже ведется агитация, что председателем или президентом должен стать вместо Ким Ир Сена его сын. Это и сам Ким Ир Сен готовит.
— Разве это наследственное? В Китае жена Мао Цзэ-дуна борется, наследницей хочет стать.
— Нет, это не выдет. В Китае это не пройдет.
Рассуждаем о ситуации в Китае после смерти Мао Цзэдуна.
— Почти как у нас, только с азиатским уклоном, — говорю я. — Хуа Гофэн в тени держался…
— Да, правильно, — соглашается Молотов.
— И вдруг стал Генеральным, как у нас Хрущев после Сталина.
— Там другая ситуация, — говорит Молотов. — А главное то, что они арестовали «четверку» наиболее крайних.
— Мао-цзэдунистов, сторонников Мао.
— Крайних мао-цзэдунистов, — уточняет Молотов, — но надо иметь в виду, что этот Хуа Гофэн был назначен еще при Мао, и против него возражает эта «четверка», в том числе жена Мао Цзэдуна. Так что Мао Цзэдун не совсем одобрял этих «шанхайцев». И свою мадам.
— Странная она вообще…
— Да, только из-за спины она вошла к Мао Цзэдуну.
— А Мао Цзэдун все-таки крупная фигура?
— Все-таки он владел народом. Овладел. Но, конечно, не то.
Попал в друзья к буржуазии…
В комнате много гостей. Спрашиваю:
— С Гитлером пили? Он же непьющий.
— Я вместо него пил! А что вы думаете? Гитлера к нам не пускали, а он хотел бы приехать. Окружил Москву для чего?
— А в Лондоне вас Черчилль хорошо встретил?
— Хорошо. Выпили по рюмке и по второй.
— Вы с ним беседовали?
— Беседовали всю ночь.
— И он обещал вам помочь?
— Нет, он просил, чтобы мы ему помогли.
— А как вам Рузвельт как человек?
— Разумный довольно.
— Такой приятный, общительный, да?
— Общительный, да, обходительный. У меня есть портрет от Рузвельта: «Моему другу Молотову…» Вот и попал я в друзья к буржуазии.
— Хоть малая помощь, а все ж была помощь?
— Они нас благодарили за помощь. Мы их не благодарили — не за что. Мы больше для них сделали.
— Погибло б человечество, если б не мы, да?
— Не погибло бы. Человечество не может погибнуть, по-моему. А вот Гитлер мог бы наделать дел. И наделал уже порядочно. Да[31]!
Боком выходит
— В Польше, в Венгрии много частной собственности. По конституции партия разрешает.
— Вот это боком и выходит, — говорит Молотов. — Но надо считаться и с тем, что они не подготовлены к тем решительным действиям, которые у нас были. У них нет такой партии! — с гордостью произносит Молотов.
— Время упустили, — говорит Шота Иванович, — надо было сразу после войны, в 1948 году.
— Тоже так круто нельзя было взять, но надо было, конечно, кое-что изменить, а они не… Они, конечно, свое понимают. Им давай доход.
…Гуляем по территории Кунцевской больницы. У Молотова язва двенадцатиперстной кишки.
Говорим о Бебеле.
— Был очень популярный. Типичный немецкий рабочий, очень талантливый, хороший оратор, — рассуждает Молотов. — Ему казалось, что это не противоречит одно другому, когда повторял лассалевские некоторые вещи. Я помню, в дореволюционной «Правде» Каменев написал статью «Гениальный пролетарий». Он не был гениальным, но оппортунист уже…
Сидим в больничной палате. Вошла медицинская сестра, с улыбкой спросила, мерил ли В. М. температуру.
— Запишите — нормальная, — говорит Молотов. — Я ее никогда не меряю, — признался он потом, — но надо что-то говорить.
Сказал, что ему приносят много цветов, но он их выбрасывает — не любит цветов, которые пахнут.
Навестили его два бывших помощника по МИДу, Козырев и Лапшов.
— А в соседней палате с вами кто? — спрашиваю.
— Какой-то малахольный. В десять вечера свет тушит, спит.
…Молотов лежит в терапии, палата № 328.
Босфор, Дарданеллы
— В опубликованных дневниках германского кайзера говорится о том, что вы ставили вопрос о проливах перед Гитлером и он с вами согласился.
— Нет, нет, этого не было. Это у кайзера. А я за себя отвечаю, а не за кайзера…
…Чувствуется, что я задел за живое. Молотов оживился, в глазах — азарт политического деятеля.
— Я же ему[32] говорил… — Молотов стал слегка заикаться, повторяя, как он обычно делал в таких случаях, первый слог слова. — Пре-пре-предъявили в конце войны туркам контроль над Дарданеллами, турки не пошли на это, и союзники не поддержали. Это была наша ошибка. По-моему. Сталин хотел сделать все законно, через ООН. Когда туда вошли наши корабли, там уже были англичане наготове… Конечно, это наше упущение.
