Миллион за улыбку

Виталию. Ты уже убедилась, невинное увлечение, да еще в плазмовом состоянии.

Карташова. Я смотрю несколько иначе. Настала пора проучить моего Витасика- ловеласика.

Бабкин. Не будь кровожадной, Ольга, ты терапевт!

Карташова. Его организму необходима сильная встряска!

Бабкин (всплеснув руками). И в это время мой друг, покинув электричку, плетется зеленой тропинкой в свою келью?!

Карташова (серьезно). Женя, ты мог бы жениться на мне?

Бабкин (ошарашен). Что? В каком смысле?

Карташова. В обычном.

Бабкин. На такое предательство я не могу пойти!

Карташова. Придется!

Бабкин. Что ты еще задумала? (Поднимая с пола скомканное письмо). Набросали бумаг.

Карташова. Что это?

Бабкин. Мусор.

Карташова. Дай я выброшу.

Бабкин. Зачем тебе надрываться?

Карташова. Давай, давай, старый двурушник. (Забирает у Бабкина письмо).

Занавес

Действие третье

Знакомая нам квартира Карташовых. Одно из первых июньских воскресений. Утро. Карташова в легком пестром халате накрывает стол, время от времени посматривая на часики.

Голос Бабкина (из кухни). Омлет готов.

Карташова. Неси,— иначе пережарится.

Бабкин (входя в пижаме, со сковородкой в руке). Самый вкусный омлет все-таки с помидорами!

Карташова. Для июня помидоры слишком дорогое удовольствие.

Бабкин. Могла бы и потратиться, все-таки любимый человек! Куда ставить?

Карташова. Вот же подставка. Пора привыкнуть.

Бабкин (ставя сковородку). Я рассчитывал на более чуткое отношение с твоей стороны. (Садится). Не вижу масла на столе.

Карташова. Ты действительно очень капризный человек.

Бабкин. Мои подшипники требуют постоянной смазки.

Карташова (уходя). Виталий масла не любил.

Бабкин. Виталий любил кое-что другое.

Карташова (возвращаясь). За тобой нужно ходить с пылесосом. Засыпал всю кухню табачным пеплом. Старые холостяки несносны в быту.

Бабкин. Я бывший старый холостяк.

Карташова. Кофе с молоком или черный?

Бабкин. Пора бы запомнить.

Карташова. Все-таки с молоком или черный?

Бабкин. Черный.

Карташова (наливая Бабкину кофе). Ты точно узнал, когда приходит поезд?

Бабкин. Точно. Десять ноль-пять.

Карташова. Он, вероятно, очень удивится, не увидев нас на перроне?

Бабкин. Мне неприятны эти сантименты.

Карташова. Ты сыплешь пепел на скатерть.

Бабкин. Подай пепельницу.

Карташова. Я не привыкла подавать пепельницы.

Бабкин. Придется привыкать!

Карташова. Куда ты дел билеты на «Лебединое озеро»?

Бабкин. По-моему, они в пиджаке. Проверь в левом боковом кармане.

Карташова (уходя и возвращаясь с билетами). У тебя хорошая память.

Бабкин. Не понимаю, что за страсть ходить днем на «Лебединое озеро»?

Карташова. Чайковский хорош и днем и вечером.

Бабкин. Записывай подобные изречения в книгу мудрости.

Карташова. В нашем доме ее не было.

Бабкин. Теперь должна появиться.

Звонок.

Он.

Карташова. Газеты. (Уходит, возвращается с пачкой газет).

Бабкин. Не понимаю, почему тратится столько денег на выписку всех этих изданий!

Карташова. Виталий любил просматривать их по утрам.

Бабкин. С Нового года мы прекратим расточительство. (Забирает газеты, ложится на диван).

Карташова. Опять трясешь пепел на пол!

Бабкин. Надо сразу ставить пепельницу!

Карташова (подавая пепельницу). Как ты мне надоел! (Выходит на балкон, возвращается в комнату). Не видно.

Бабкин (просматривая газеты). Меня беспокоит пижама... Все-таки это очень жестоко.

Карташова. Когда человек сразу узнает все — это высший гуманизм.

Бабкин. Можно узнать все и от человека в костюме.

Карташова. Ты думаешь, Виталий обратит внимание на пижаму?

Бабкин. Если приедет зрячим.

Карташова. Он настолько убежден в моей непогрешимости, что пижама не произведет на него никакого впечатления. (Выходит на балкон, быстро возвращается). Вошел в парадное!

Бабкин (вскочив). Я не могу!

Карташова. Лежать!

Бабкин (сидя). Оля, он был моим другом!

Карташова. Я тебе говорю — лежать.

Бабкин. Я умираю.

Карташова. Умирай, но лежа! Я буду в кухне! (Уходит).

Бабкин. Женщины были всегда более жестоки, чем мужчины. Леди Макбет, правительница Софья, наш председатель месткома.