Но мистер Сэльсбери уже заметил четыре больших чемодана, занимавших почти всю прихожую.
— Что это означает? — спросил он пораженный.
— Сегодня после полудня приехала молодая барышня, сэр! — У слуги перехватило дыхание.
— Приехала… молодая барышня? — Какая барышня?
— Мисс Диана Форд, сэр!
Гордон наморщил лоб. Он где-то слышал это имя в связи с какими-то обстоятельствами. Форд… Форд… знакомая фамилия.
— Ага! Мисс Диана Форд из Австралии!
Его двоюродная сестра! Мистер Гордон снисходительно кивнул головой. Все Сэльсбери всегда были вежливыми людьми, и чувство гостеприимства в нем еще не заглохло.
— Передайте мисс Форд, что я вернулся и буду рад видеть ее в моем рабочем кабинете.
Лицо Третнера передернулось.
— Она уже там! Я предупредил ее, что никто не смеет заходить туда без вашего разрешения, но он не послушалась.
Гордон был недоволен. Хозяину всегда неприятно, когда его лишают возможности проявить свое гостеприимство и воспринимают его как право, а не как милость. Но мистер Сэльсбери не подал вида и только улыбнулся.
— Вот как? Мисс Форд приехала из Австралии и нельзя ожидать, чтобы она сразу освоилась с нашими правилами. Я сам пойду к ней.
Он постучал в дверь кабинета. Послышался голос: «Войдите!»
— Очень рад видеть тебя, дорогая кузина!
Он поискал ее взглядом, но не мог найти, пока из-за кресла у камина не высунулась белая ручка.
— Подойди поближе, Гордон!
Диана подскочила и бросилась ему навстречу.
Она была в шелковых чулках, так как сняла для удобства ботинки, и выглядела еще меньше, чем всегда. Гордон считал ее красивой и относился к ней так, как мог бы относиться к милому котенку. Появление Дианы забавляло его.
— Итак, моя милая барышня, — сказал он покровительственным тоном, — значит — мы приехали, не правда ли? Как ты себя чувствовала на пароходе?
— Ты уже женат? — спросила она, затаив дыхание.
— Нет! Я старый, убежденный холостяк.
— Ого! — Диана облегченно вздохнула. — В поездке я все время беспокоилась об этом… Ты еще не поцеловал меня, братец?
Гордон был далек от мысли поцеловать ее. Это казалось ему столь же невозможным, как если бы ему предложили стукнуть девушку по голове книгой, которую он держал в руках. Но все Сэльсбери были хорошо воспитаны и вежливы: он превозмог себя и мельком коснулся губами ее щеки.
— Садись, милая Диана… Я прикажу подать тебе чаю. Мне жаль, что тебе пришлось меня дожидаться. Где ты остановилась?
Она удивленно посмотрела на него.
— Здесь, — невозмутимо ответила девушка.
Гордон не понял ее.
— Я спрашиваю, в каком отеле ты остановилась… где будешь ночевать?
— Я тебе, милый Гордон, уже сказала… Здесь, — ответила Диана, улыбаясь.
Мистер Сэльсбери не терял присутствия духа даже в самые критические моменты. Однажды на борту гибнувшего на канале парохода Гордон вел со своим коллегой из Кэмбриджа дискуссию об электронной теории. Дважды он защищался от нападения грабителей и не раз произносил речи на общественных собраниях без предварительной подготовки.
— Ты хочешь сказать, милая, что намерена погостить у меня некоторое время? Я был бы рад этому, но, к сожалению, не могу предоставить тебе убежища, так как я холостяк, и в доме нет женщины, за исключением прислуги.
Он произнес это весьма любезным тоном: его мотив был очень логичным и поведение — более чем корректным.
— В доме нужна женщина… Я приехала как раз кстати, — невозмутимо сказала Диана.
Гордон подавил вздох. Положение было довольно затруднительным. Другие мужчины потеряли бы голову или терпение. Некоторые стали бы грубить.
— Конечно, я буду рад, если проведешь у меня несколько дней, — натянуто улыбнулся он. — Позвони, чтобы доставили твой багаж…
Диана не ответила: она без стеснения стала обувать ботинки.
— Я только что восхищалась твоими веслами. Ты ведь тогда участвовал в больших состязаниях Кэмбриджа и взял приз… Ах, как великолепно!
— Да… гм… да, — Гордон не особенно гордился своими прежними спортивными успехами. — Гм… Не позвонить ли мне по телефону?
— Кому? — невинно спросила она.
— Даме, которая тебя сопровождала…
— Ах, не будь таким старомодным! Я приехала одна… Совершенно одна. Я даже не развлекалась, как все пассажиры, которые коротали время, играя на палубе в разные игры. Только скучала среди них. Интеллектуальная барышня не может иметь ничего общего с людьми, увлекающимися метанием диска и другими примитивными вещами.
Гордон уселся на стул. Он был одним из тех мужчин, которые не теряют самообладания и быстро становятся хозяевами положения. Большие познания и мужественность дают им такое превосходство, что они находят выход из самого отчаянного положения. В нем взяли верх родственные чувства, и он принял отеческий вид.
— Я говорю с тобой теперь как отец, как дядя или как благоразумный кузен. Ты молодая девушка, и кто-нибудь должен обратить твое внимание на то, что для тебя недопустимо остаться в качестве гостьи в доме холостяка.
Диана заложила руки за спину и невозмутимо смотрела ему в глаза.
— А я должна тебе заявить, что не только допустимо, но я твердо решила остаться в этом доме. Ведь я, наконец, не виновата в том, что ты холостяк. С правовой точки зрения ты должен был быть женатым! Просто неестественно жить одному в таком большом доме! Я останусь здесь и по возможности буду вести твое хозяйство. Ты должен мне сказать, что тебе подавать к завтраку. Я люблю мелоны и маисовые пирожки с маленькими ломтиками жареной ветчины. И прожаренные почки по-французски… Ты любишь вафли? Я обожаю. В Австралии у нас был японский повар, который умел их превосходно готовить. Другое чудесное блюдо к завтраку — печеные томаты с измельченной печенью…
— Диана, — серьезно сказал Гордон, — не огорчай меня. Ты ни под каким видом не можешь оставаться здесь. Милая моя девочка, я должен считаться с твоей хорошей репутацией. Пройдут годы, и ты поймешь, как наивен был твой поступок… то есть, твое необдуманное предложение. Я позвоню в отель «Лэридж» и закажу для тебя хорошенькую комнатку.
Он хотел подняться, но Диана положила ему руки на плечи и не позволила этого сделать. Она оказалась на удивление сильной.
— Не будем спорить, дорогой Гордон. У тебя есть только один способ удалить меня из этого дома — позвать полисмена, чтобы он вышвырнул меня за порог. Но ни один полисмен не справится со мной. В моем ридикюле лежит револьвер… никто не посмеет прикоснуться ко мне, так как я немедленно буду стрелять.
Хозяин испуганно посмотрел на нее: девушка встретила его взгляд со спокойной уверенностью. Она вбила себе в голову мысль жить у него в доме; Гордон понял это. Подумав немного, он пришел к заключению, что Диана осуществляет один из принципов Ницше, который в своих философских трудах говорит о «сверхчеловеке», о людях сильной воли.
— Тогда мне остается лишь одно, — сказал Гордон серьезно и подчеркнуто. — Я уйду из этого дома: оставлю тебя здесь и сниму для себя комнату в ближайшем отеле.
